Эвис: Повелитель Ненастья
Шрифт:
— Только оно не совсем на скорость! — призналась младшая. — Сильнее всего меняется реакция: движения противников словно замедляются, и ты успеваешь не только двигаться, но и думать.
— А что еще? — почувствовав в ее эмоциях какую-то недоговоренность, спросил я.
— Первое время слегка кружится голова и немного подташнивает… — подала голос Найта. — А еще чувствуешь себя беременной.
— В смысле? — не понял я.
— Я полдня лизала мел и двое суток ела за троих! Майра грызла яблоки, не переставая, а кушала вообще за пятерых.
— А я ходила с серебряной монеткой за щекой и уминала мед вместе с сотами! — призналась первая меньшица.
— Это мелочи!
Возражений не последовало. Поэтому через пару колец, ополоснувшись перед сном, мы втроем ввалились в спальню. Я сразу же рухнул на кровать. А когда перевернулся на спину и посмотрел на намеренно замешкавшихся Дарующих, то согрел их души искренним восхищением:
— Нет, все-таки вы самые красивые женщины на свете!
Они засияли, о-о-очень неторопливо двинулись ко мне, чувственно покачивая бедрами и плавясь от счастья. Причем на этот раз в душе Найты не было ни тени стеснения или неуверенности в себе. Наоборот — она упивалась моими эмоциями и жаждала радовать меня красотой своего тела! Точно так же изменилось ее поведение и в остальном — забравшись на постель, женщина с большим удовольствием перепробовала несколько вариантов объятий. А когда нашла тот, в котором чувствовала меня ярче всего, начала настраиваться на изменение. И, дождавшись мысленной команды «сестрички», наконец, пробудила Дар в полную силу.
К моему удивлению, мощи в нем прибавилось весьма ощутимо. Пообещав себе поинтересоваться причинами с утра, я добавил каждой Дарующей немного воли, полностью расслабился и растворился в общем сознании…
…Вывалиться в реальность оказалось куда сложнее, чем обычно, ведь там, в буйстве двух совершенно разных, но таких ласковых и теплых стихий, было куда уютнее, чем в обычном мире. Но все усиливающееся ощущение, что выйти надо обязательно, звало наружу. И я, собравшись с силами, заставил себя потянуться к собственному телу. Через миг оно рванулось навстречу, приняло в себя мою душу и… ударило по полностью открытому сознанию чувством голода, сводящим с ума, сильным головокружением и не менее сильной тошнотой! Еще через десяток ударов сердца я понял, что меня колотит мелкая и на редкость неприятная дрожь, перед глазами мельтешат темные и светлые пятна, мешающие видеть, а простыня и одеяло насквозь промокли от пота.
— Твоей воли оказалось многовато… — виновато прошептали справа, и я, повернув голову на голос, еле удержал в себе содержимое желудка. — Ты начал изменяться как-то уж очень быстро, и мы решили остановиться!
— Правильно сделали! — пробормотал я, и не узнал собственный голос — он показался мне куда более низким, чем обычно, и каким-то рокочущим, что ли.
— Ого, какой голосок! — восхитились слева. — Пробирает до слабости в коленях! А ну-ка, скажи что-нибудь еще…
— Не надо! — испугались справа. — У меня пересохло во рту, а сердце заколотилось, как сумасшедшее!!!
Слева не на шутку развеселились:
— А-а-а, боишься?
Впрочем, развивать эту тему дамы не стали — коснулись Даром и вжались в меня телами, а через некоторое время заключили:
— Так же, как было у нас: немного тошнит, кружится голова и слегка колотит.
— А еще я толком ничего не вижу из-за пятен перед глазами и чувствую жуткий голод! — добавил я. А потом уточнил: — Хочу мяса. Много. И прямо сейчас!
Видимо, монолог, произнесенный новым голосом, оказался слишком длинным,
— Я вызову разносчицу с кухни и закажу!
— Пусть поторопится! — поняв, что вот-вот умру с голоду, воскликнул я. — И тащит хоть холодное, хоть вчерашнее, хоть позавчерашнее…
— Нейл, ну пожалуйста! — жалобно попросили от входной двери и исчезли за открывшейся створкой.
— Любимый, слушай меня внимательно! — после небольшой паузы потребовал оставшийся голос, и я, наконец, сообразил, что слышу Вэйльку. — Сейчас ты откроешь глаза и сосредоточишься на большом белом пятне, которое появится перед тобой. Это моя ладонь. Твоя задача — сначала увидеть ее контуры, а затем и каждый отдельный палец. Договорились?
Я кивнул. А следующее кольцо-полтора с помощью меньшицы приводил зрение в порядок. То есть, заново учился узнавать ее руку сначала перед лицом, затем на расстоянии локтя, двух и так далее. С каждым новым упражнением мути в глазах становилось все меньше и меньше, а окружающий меня мир обретал глубину, объем и цвет. Мало того, стоило мне вернуть умение переводить взгляд с отдаленных предметов на те, которые совсем рядом, как перед внутренним взором что-то вспыхнуло, и я прозрел. То есть, увидел такими, какими они есть на самом деле, и слегка встревоженную Вэйльку, и спальню. Хотя нет, не такими же — зрение стало заметно острее, чем раньше, при желании сосредоточиться на чем-то одном предмет словно немножечко приближался, а края поля зрения чуть-чуть размывались! При этом головокружение практически прошло. Тошнота и дрожь — тоже. Зато голод стал таким сильным, что моментами лишал возможности нормально соображать. Поэтому, услышав в малой гостиной шорох ковра и унюхав сводящий с ума запах вареного мяса, я рванулся к краю кровати и… понял, что разучился не только нормально смотреть, но и управлять собственным телом!!!
Само собой, расстроился не на шутку, ибо сразу же вспомнил о дежурстве. И почувствовал ласковое прикосновение к плечу:
— Все придет в норму меньше, чем за стражу! Главное не торопиться!
Я вздохнул, затем наткнулся взглядом на блюдо с мясом, которое несла мне полностью одетая Найта, и на какое-то время выпал из реальности…
…Для того чтобы вернуть себе способность нормально двигаться, потребовалось стражи полторы, проведенной в самой странной тренировке из всех, которые мне когда-либо устраивали. Сначала я пробовал сгибать и разгибать каждый палец по отдельности. Затем сжимал их в кулак, поднимал и опускал кисть, крутил предплечьями и так далее. Чуть позже, когда начали слушаться руки, так же добросовестно занимался ногами. Потом смог сесть, встать, сделать первый шаг. Конечно же, не без поддержки Дарующих. Справившись с головокружением, пересек комнату по прямой. Чуть не упал при попытке повернуться направо. Присел. Сделал первый выпад и первый кувырок.
Вскоре стало понятно, что для возвращения уже имеющихся навыков сознанию требовалось от трех до пятнадцати повторений одного и того же движения. Причем, если первые получались «со скрипом», то последние радовали непривычной легкостью и странным ощущением, которое Вэйлька назвала «прорастанием движения в душу»: вбитые в ноги перемещения, удары и целые связки выполнялись так, как будто я ими жил с самого рождения! Поэтому незадолго перед рассветом, когда ко мне вернулась не только способность двигаться, но и внутренний взор с умением слышать, я доел третью тарелку мяса и захотел попробовать себя в поединке.