Факел Геро. Часть 2
Шрифт:
Хиона, не понимая, о ком говорит госпожа, посмотрела сначала на подругу, а потом перевела взгляд на Пелопу. Федра выдержала паузу, после которой протянула руки к рабыне и воскликнула:
— Хиона, ты теперь невеста! Подойди ко мне, моя милая девочка, хочу обнять тебя и поздравить!
_________________________________________________
Статер — античная золотая монета.
Эвксинский понт — Чёрное море.
Тихея — богиня удачи, счастливого случая.
Глава 17. Жених и невеста
1.
Раб топтался у входа в хозяйские
Темноту господской опочивальни, словно клинки, прорезали солнечные лучи, проникавшие в помещение из двух окон, створки которых были приоткрыты ровно настолько, чтобы способствовать приливу свежего воздуха. Не успел раб сделать и нескольких шагов, как недовольный голос господина остановил его:
— Чего ты крадёшься, будто вор?
— Письмо, господин Агафокл, — помахал свитком слуга.
— Что за письмо? От кого?
— Из Тритейлиона, от вашей тётушки.
— Давай его сюда!
Агафокл перевернулся на бок и приподнялся на локте, подоткнув для удобства под руку подушку. Ломая печать, буркнул стоящему в полупоклоне рабу:
— Окна отвори.
Глаза Агафокла быстро скользнули по приветственным словам, которыми тётушка обычно начинала свои письма. Наконец, найдя в послании ожидаемый ответ, Мужчина радостно хихикнул и, не отрываясь от чтения, приказал рабу:
— Принеси вина.
«…я выполнила обещание, Агафокл: уговорила Идоменея дать согласие на ваш брак с Хионой, — писала Федра. — Настала твоя очередь. Надеюсь, что ты сдержишь своё слово: остепенишься и станешь ответственным мужем. Мне было нелегко убедить супруга в серьёзности твоих намерений. Несмотря на мои доводы, Идоменей полон предубеждений в отношении этого супружества, и мне бы очень хотелось, чтобы его опасения не оправдались. Так что теперь всё зависит от тебя…»
Раб поставил поднос с кувшином и чашей на низкий столик. Налив в чашу вина, с поклоном протянул её господину. Агафокл продолжил читать письмо, прихлёбывая вино. Вдруг лицо мужчины скривилось, словно он глотнул не благородного хиосского* нектара, а дешёвого фракийского* пойла. Раб насторожился, и не напрасно: через секунду чаша с недопитым вином полетела в его сторону.
— Убирайся! Пошёл вон!
Агафокл со злостью откинул покрывало, вскочил с кровати и подошёл к окну. Рабыня, набиравшая воду из фонтана, что находился в центре перистиля, увидев в оконном проёме голого господина, стыдливо опустила глаза и, подхватив кувшин, убежала в дом.
— Ну тётушка! Ну удружила! — сквозь зубы прошипел Агафокл.
Он снова развернул свиток и перечитал строки, вызвавшие у него приступ гнева.
«Идоменей хочет испытать тебя, и поэтому выдвинул ряд условий. Здесь я поддерживаю мужа, тем более времени достаточно. Невеста наша ещё очень молода, и я сама не соглашусь выдать Хиону замуж ранее, чем через год».
Затем в письме шло перечисление обязательств, которые Агафоклу необходимо было выполнить,
— Да что они о себе возомнили! — возмутился Агафокл. — Кого я беру в жёны? Рабыню или персидскую царевну?!
Он уже был готов пойти на попятную и отказаться от притязаний на руку Хионы… Но вот досада: вчера вечером, принимая у себя друзей, уже похвастался, что скоро женится на самой красивой девушке Таврики. Хмельные сотрапезники наперебой строили предположения о будущей супруге хозяина дома, но Агафокл не назвал им имя своей невесты. Они увидят Хиону только во время свадебной процессии, тогда девушка уже не будет рабыней, а необычайная красота её заставит умолкнуть злые языки. Ведь злословие — это порождение зависти.
Впрочем, пусть завидуют! Он к этому привык! Не заботили его и людские пересуды, тем более не так давно он читал историю, в которой говорилось о царе Вавилонии, взявшего в жёны красивую невольницу. Чем он хуже вавилонского царя?
Тётушкина воспитанница прекраснее всех гетер, что побывали в его объятиях. Но гетеры доступны любому за плату, потому, несмотря на высокую стоимость, ценность их любви невелика. А вот Хиона будет принадлежать ему одному!
Агафокл прикрыл глаза и представил девушку в облаке розового виссона. Или нежно голубого… И тот и другой цвет подчеркнут красоту его юной невесты. А потом… Агафокл открыл глаза и повернул голову в сторону смятой постели. Потом они возлягут вместе на брачное ложе. Её нагое тело с золотистым отливом на свадебных шитых золотом простынях…
И всё это будет нескоро!
Агафокл топнул ногой и прошипел:
— Проклятый Идоменей! — а после крикнул: — Эй! Кто — нибудь!
В покои осторожно заглянул раб, ожидавший за дверью.
— Умываться, потом завтрак. Быстро! — рявкнул Агафокл. — Да, и пусть управляющий придёт.
— Слушаюсь, господин, — поклонился раб и скрылся за дверью.
Обессилев от гнева, мужчина бросился на постель. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, пока не пришёл прислужник с принадлежностями для умывания.
За завтраком Агафокл попытался собраться с мыслями перед предстоящим разговором с управляющим. Но в голове было пусто, вспышки раздражения, которые он с трудом подавлял, мешали сосредоточиться. «А ведь всё могло сложиться иначе, если бы я не подарил Хиону тётушке, а оставил себе, — неожиданно подумал Агафокл. — Тогда не пришлось бы подчиняться приказам ненавистного Идоменея. Не слишком ли много он требует за право обладать красивой рабыней?»
Агафокл попытался восстановить в памяти события восьмилетней давности. Ему удалось вспомнить об обещании, данном тётушке: подарить ей девочку, чтобы отвлечь от тоски по уехавшим сыновьям. Затем перед его мысленным взором предстал управляющий Кодр, которому было поручено найти подходящего ребёнка.