Фальдийская восьмерка
Шрифт:
Он глубоко затянулся, выбил трубку об ствол жахателя и убрал ее в куртку. Прошелся по поляне, примерил на руку дырокол и с любопытством изучил массивный наконечник. За его перемещениями внимательно следили две с половиной пары глаз.
– Брак, что это?
– Дырокол, – ответил калека, утирая рот. Ему отчаянно хотелось сбежать куда подальше. – С техникой воевать. Втыкаешь в бойницу и жахаешь. Еще пырнуть можно…
Ослепший искатель вдруг всхлипывающе разрыдался и попытался что-то сказать, но не смог. Судя по хлынувшей изо рта крови и бессвязным звукам,
– Добьешь? – предложил канторец, протянув калеке нож, – По горлу, плавно, от уха до уха.
Брак принял клинок и медленно, как заводная игрушка, пошел к пленнику. Во рту стало кисло, руки тряслись. Кочевник вскинул голову к небу подставив шею.
– Я не могу. Вот так, – Брак посмотрел на окровавленное безглазое лицо и взмолился, – Не надо, пожалуйста.
Торден хмыкнул и пырнул.
Брак слепо уставился на завалившегося вперед искателя с распоротым горлом. Ему было страшно.
– Зря, – прокомментировал канторец, сменивший дырокол на двуствольный жахатель с коротким прикладом, – Он сам этого хотел. А тебе пригодится.
– У него осталась жена и две дочери, – глухо сказал бородач, сплюнув кровью, – Его звали Сорват. А ты, мразь, ослепил и зарезал его.
– Сидел бы дома, – меланхолично возразил Торден.
Он покосился на бледного как полотно Брака и хлопнул парня по плечу. Тот вздрогнул и отвернулся.
– Это вы на нас напали, – вдруг подал голос одноглазый, – Без предупреждения.
– Надо было шляпой по лицам отхлестать? – насмешливо спросил Торден, – Блюсти честь поединка имеет смысл с теми, кто способен хотя бы написать слово “поединок” без ошибок. Как тебе, Брак? Похоже на приключения, любовь и богатство?
Пронзенный копьем искатель судорожно дернулся, упал на бок и затих. Торчащий из груди наконечник взрыл грязь вперемешку с пеплом, окрасившись черным.
– Живучий, – уважительно присвистнул канторец, – Повторяю вопрос. Здесь все из вашей группы?
– Чердаш! Шаргово отродье, как там тебя… Брак! – бородач говорил сбивчиво и невнятно, – Думаешь, ты ему нужен?
Калека обернулся. Торден прицелился в лицо Стогму и предупредил:
– Не смей.
– Он убьет тебя, сарак. Он всех нас убьет… скиммер твой, Гал… Галран…– окровавленный искатель вдруг вскинул голову и заорал во весь голос: – Давай!!!
Канторец жахнул в лицо орущему бородачу. Голубая вспышка начисто снесла верхнюю часть головы и разбилась об землю, подбросив в воздух пепел и грязь.
Брак инстинктивно зажмурился и прикрылся рукой.
Галран, до этого сидевший неподвижно, резко упал на бок и размашистым движением метнул в канторца нож. Тот отступил в сторону, пропуская летящий клинок мимо себя, и начал было наводить жахатель на искателя, но вдруг замер, остановив движение на полпути. Начавший было подниматься одноглазый тоже замер, испуганно глядя куда-то вниз.
– Назад! – рявкнул Торден, отпрыгивая в сторону трюма, – Брак! Назад!
Калека застыл в ступоре, неверяще глядя на то, как на ноги встает безглазый. С разрезанным горлом, с залитой
– Сорват? – дрожащим голосом спросил одноглазый, спиной вперед отползая от внезапно воскресшего товарища.
Тот повернул голову на звук и прыгнул на говорившего, выставив вперед окровавленные скрюченные пальцы. Не долетел – еще в прыжке его снесла голубая вспышка, отбросив шагов на десять назад. Сухой веткой хрустнула сломавшаяся от удара рука, но Сорвата это не остановило. Все с тем же умиротворенным выражением лица он вновь принялся подниматься, не сводя взгляда слепых глаз с канторца.
– Дыхание Тогвия! – выругался Торден, отбрасывая разряженный жахатель.
Галран, уже почти выдернувший из груди трупа копье, вдруг закричал неожиданно тонким голосом, когда рука покойника схватила его за полу куртки. Рванулся, оставив в кулаке мертвеца обрывок кроваво-красной ткани, споткнулся, но остался на ногах. Расширенными от страха глазами глядя на человека с торчащим в груди копьем, искатель попятился к опушке.
Мертвецы вставали. Поднимался безглазый Сорват, поднимался пронзенный копьем, поднимался кочевник со свернутой шеей. Даже бородач, практически лишившийся головы, тоже начал судорожно подергиваться.
Одноглазый, что-то бессвязно вопя, побежал к скиммерам, преследуемый двумя ожившими трупами.
Брак отмер и неловко шагнул назад. Под протез что-то попало, он оступился и упал на задницу, с ужасом глядя на происходящее. Сорват шел прямо на него быстрой и какой-то подпрыгивающей походкой, широко расставив руки, пальцы безостановочно шевелились. Ноздри раздувались, он словно принюхивался к чему-то, коротко дергая головой из стороны в сторону. Вкупе с ничего не выражающим лицом и пустыми глазницами, тварь вызывала ощущение давящей, сверхъестественной жути.
Добраться до калеки кочевник не успел – сбоку налетел Торден, сбив мертвеца всей своей немалой массой и навалившись сверху. Канторец с немыслимой скоростью орудовал коротким ножом, раз за разом вбивая лезвие под подбородок, но мертвец, казалось, этого не замечал. Оплел ногами и руками, после чего вцепился зубами куда-то под ключицу. Брызнуло красным, заливая куртку. Торден глухо застонал, продолжая наносить удары. Свободной рукой он попытался дотянуться до висевшего на поясе жахателя, но не смог – тварь зажала конечность мертвой хваткой.
Кое-как поднявшись на ноги, Брак в растерянности замер с жахателем в руках, не зная, что делать. Ему было невыносимо страшно, инстинкты хором вопили, что нужно разворачиваться и немедленно убегать. Что бы ни происходило на поляне у цепа, это было в разы ужаснее всего того, что он успел увидеть за свою жизнь. Торден, пленники, ожившие мертвецы, пытки, нож в руках, доверительно вытянутая шея… Хотелось сесть и завыть. Поле зрения, казалось, сузилось до крохотного пятна, обрамленного мутной непрозрачной пеленой. И в центре этого пятна все еще боролся Торден.