Фальдийская восьмерка
Шрифт:
Брак кивнул, с любопытством глядя на отряхивающееся животное. Собак он раньше видел только на торге, клановые животных не жаловали, предпочитая старые добрые нюхачи. Но на торге попадались либо тонконогие фальдийские борзые, способные без устали часами бежать по степи, либо массивные республиканские волкодавы, весящие, как хорошенько пообедавший Гарпунщик, и жрущие не меньше. Таких, как Клякса, – мелких, пузатых, похожих на волосатый черный бочонок с короткими лапками – парень еще не встречал.
Закончив отряхиваться, собака преданно положила рыбину у ног хозяина, дождалась почесывания
– Умница, – пробормотал впечатленный Брак.
Дароган кивнул, кустистая поросль на лице зашевелилась, обозначая улыбку. Поднял серебристую рыбину, упитанную, длиной с руку, выудил из одежды короткий ножичек и принялся прямо на весу ловко ее разделывать. В одно движение с хрустом срезал остроносую голову, подрезал плавники и аккуратно стянул кожу, словно чулок с ноги. Распотрошил, упихав всю требуху в чешуйчатый мешочек, сунул туда же рыбью голову и, пронзительно свистнув, закинул блеснувший сверток в лес. За деревьями немедленно зашуршало и захрустело.
– Саляка, – он протянул Браку разделанную рыбину и смачно потянулся. – Серебристая.
– Спасибо, – пробормотал впечатленный калека. – Вы будете?
Мяса в саляке было много и он сомневался в своей способности все это сожрать за раз. К тому же, ему хотелось отблагодарить незнакомца за помощь и науку. Это было непривычное, но шарговски приятное чувство, когда тебе помогают за просто так.
Дароган, однако, помотал головой. Порылся в карманах одежды, вытащил оттуда свернутый конвертом широкий древесный лист, положил его на песок и неторопливо пошел к лесу.
– Спасибо, – еще раз сказал Брак. Хотел было подарить что-нибудь незнакомцу, но осознал, что у него толком ничего нет. А пихать за бескорыстную помощь один из немногих оставшихся у него кри было… неправильно. Будто с торгашом на рынке расплатился. – Удачи вам с синим фелинтом.
Лесовик обернулся, поднял ладони с растопыренными пальцами ко рту, изображая усы, после чего громко зарычал. Вышло у него настолько угрожающе, что парень невольно вздрогнул и едва не выронил рыбину, а по коленям пробежала предательская дрожь. Низкий рокот прокатился над рекой, в очередной раз расшугав птиц. Залаяла Клякса.
– Не броди, – напутствовал Дароган и скрылся в лесу.
– Говно… – пробормотал ошарашенный Брак.
Хруст и шуршанье за деревьями стихли и калека снова остался один.
Успокоившиеся птицы осторожно возвращались на свои наблюдательные посты.
Возвращения плотовика Брак дожидался с комфортом, сидя на кривом и неожиданно удобном обломке топляка, который он ухитрился подтащить к самому костру. Когда над рекой раздался неравномерный перестук паршиво отрегулированного движка, парень сыто икал и пытался заставить себя себя проглотить еще кусочек восхитительно сладких и душистых медовых сот.
Жареную рыбину он так и не осилил, хотя старался изо всех сил. Живот раздуло, как барабан, но чувство голода отступало неохотно, с боем удерживая позиции от наступления осоловелой сытости. Именно медовые соты, найденные внутри оставленного странным лесовиком свертка,
Памятуя о последнем совете Дарогана, калека не бродил, да и сидел лицом к лесу, держа жахатель наготове и мурыжа остатки липкой сладости. Мысли текли медленно и сыто, как смола из плакальщицы. Встретить в глухом лесу человека – не сильно удивительное событие, всякое случается. Но вот встретить двух людей сразу – тут поневоле задумаешься, в такое ли глухое место ты попал?
Показавшаяся вдалеке плоскодонка шла ходко, ровно по середине реки, без особых трудностей преодолевая неспешное течение. Груза на ней больше не было, не считая довольного Нейгена, ловко ворочающего рулевой рычаг. Подплыв к отмели, он залихватски вывернул лодку поперек течения и со скрежетом пристал, пропахав днищем по песку и ракушкам. Потянуло знакомой сивушной вонью.
Брак вяло поприветствовал спрыгнувшего на берег плотовика. Глаза после нежданного пиршества слипались.
– Боги поощряют тех, кто не сидит без дела! – жизнерадостно улыбнулся Нейген, помахав рукой. Принюхался, повел носом и пошел кругом костра, стреляя глазами из стороны в сторону.
– Какие боги? – спросил Брак.
– Любые! Это серебрянка так пахнет?
– Саляка, – кивнул калека, догадавшись, о чем речь. – Там еще до шарговой задницы, в меня уже не лезет. Налетай, только соли нет.
– Вкушная она, только редкая, – прошамкал Нейген с набитым ртом, куда он упихал здоровенный кусок мяса с самодельного вертела. – Шам доштал?
Брак не был уверен насчет вкуса, ему рыбина показалась необычной, но не выдающейся – пресной и чересчур жирной. Возможно, дело было в отсутствии соли, а может он просто привык к более острой пище, благо на побережье хватало водных обитателей на любой вкус.
– Дароган навел, а дальше я сам. Глушанул.
– Силен, – завистливо протянул Нейген. – У меня только пшик выходит, будто река ветры пускает. Дароган странный, согласись? Жужу показывал?
– Какую жужу? – не понял Брак.
– У него, говорят, жужа есть, он ее под шкурой носит и никому не показывает.
– А это что такое вообще? Мне он ничего не показывал, только меду оставил.
– Мед он всем оставляет, у него пасека где-то в лесу, на этой стороне. Мы с парнями искали, хотели медовуху выгнать. Неделю шастали, пока лесорубы в Троеречье бухать плавали. Так и не нашли ничего, только Лорсту пчелы ряху искусали. Ну и на фелинта синего нарвались, еле ноги унесли. Он нас до самого Приречья гнал, больше не ходили.
Нейген рассказывал, активно жестикулируя, а мясо с вертела исчезало с феноменальной быстротой.
– А жужа? – уточнил Брак.
– Жужа у него есть, говорят. А что это такое – никто не знает. Может, костяшка какая, или цацка. Вроде как, в лесу помогает чем-то, кто ее носит всегда будет сыт и весел.
– А кто говорит?
– Да все. Еще сын его говорил, что у бати жужа спрятана. Хотел спереть, но потом передумал и на запад подался. Я сам не слышал, но мне отец рассказывал.
– Ну, пусть говорят, – пробормотал Брак, впечатленный глубиной местных верований, – Пойду движок заправлю.