Фанера над Парижем. Эпизоды
Шрифт:
– Заходите сюда…
Помещение представляло собой довольно большую комнату-камеру, разделенную толстой решеткой на две части. В первой части был умывальник и что-то вроде вешалки, во второй, уже за решетчатой дверью сбоку, находился выкрашенный в коричневый цвет деревянный настил на уровне коленей, на котором лежало старое солдатское одеяло. Слева в углу был вмонтирован в пол унитаз из нержавеющий стали, все же слегка тронутый ржавчиной от подтеков.
Через стеклянное окошко во входной двери можно было разглядеть часть коридора. Горел неяркий дежурный свет, а в застекленный проем под потолком
– Вот звонок. – сопровождающий показал мне кнопку, до которой можно было дотянуться из-за решетки. – Вы можете воспользоваться им в случае необходимости в любое время.
Он запер решетку, потом входную дверь, и я остался один. Кажется, сбывалась тихая мечта идиота.
Через час неожиданно принесли пакет с запечатанной в пластиковый контейнер курицей-гриль, таблетками от давления и парой строчек на немецком языке от близких. Мне потом рассказывали, что принявший передачу дежурный долго извинялся за то, что настоял на этом языке, руководствуясь существующими правилами.
Та ночь далась мне нелегко. В принципе, я отчетливо осознавал, что такое оказаться под колесом государственной машины, да к тому же иностранцу. Вопрос о принятии в гражданство при сохранении прежнего в то время только рассматривался и, конечно же, будет теперь приостановлен. С другой стороны, я не ощущал за собой абсолютно никакой вины – реализация официально рекомендованного властями страхового полиса не могла быть, казалось мне с объективной точки зрения, поводом для наказания. Хотя, разумеется, о том, что кое-кто из получающих въездные визы украинцев захочет использовать Германию с ее строгими иммиграционными правилами лишь как транзитное пространство для дальнейшей своей поездки, догадаться было действительно несложно. Но даже и тут предъявить формальные претензии будет нелегко – по обоюдной договоренности мы последнее время, приобретая эти чертовы «шуцпассы», лишь ставили на них свои отметки, оставляя за украинскими компаниями право вписывать в документ конкретную фамилию из числа к ним обратившихся. Но в любом случае все это было крайне неприятно и, честно говоря, страшновато. Мне только не хватало еще попасть в настоящую уголовную историю…
Время тянулось на редкость медленно, и маленькая камера была уже, казалось, измерена шагами не одну сотню раз. Наконец, кусочек неба наверху стал понемногу светлеть. Я не мог больше выдержать и почти непроизвольно нажал на кнопку звонка. Уже через несколько секунд дверь открылась.
– Вы что-то хотели?
От неожиданности я даже не знал что сказать. Что мне тут здорово надоело и я бы предпочел выспаться дома?
– Наверное, вы хотели узнать время? – переспросил дежурный, видимо, сообразив, что я еще долго не смогу внятно сформулировать цель вызова. – Сейчас 5.48. Потерпите, рабочий день скоро начнется.
Действительно, через какое-то время в коридоре началось оживление – вероятно, происходила пересменка. Любопытно было, что я мог видеть, как в управление возвращались сотрудники, видимо, работающие под прикрытием, – бомжевато-го вида люди с грязными сумками, ярко раскрашенные панки с петушиной гривой, косящие под студентов худенькие ребята с заплечными ранцами. Все они, приветствуя друг друга, скрывались, видимо, в раздевалке напротив, откуда
Что-то тут немецкие профи недоработали, если из камеры задержанный мог за утро лично познакомиться со значительной частью сотрудников, о существовании которых ему не полагалось даже догадываться.
Наконец, пришли за мной. Хотя я еще вчера сказал комиссару, что не в состоянии общаться с ним без переводчика, он все же сделал еще одну попытку.
– Вы хорошо говорите по-немецки, – сказал он медленно и на нормальном «хохдойч». – Вы знаете, сколько мы будем должны заплатить переводчику? Это очень больше деньги.
– Сожалею. – сказал я. Очень хотелось добавить, что это не я был инициатором нашей встречи, но я сдержал себя. Поняв, что ничего не поделаешь, полицейский кивнул на благообразного старичка, сидящего сбоку. – Ладно, вот ваш переводчик.
– Нам. то есть. им, – старичок, очевидно, поляк, кивнул на комиссара, и я сразу почувствовал к нему расположение за эту поправку, – удалось проверить найденные у вас дома банковские карты. Они подлинные… штампы тоже… Они все официальные, и поэтому с этой точки зрения претензий нет. А вот то, что вы с вашей партнершей, госпожой Вагнер, оформляли так называемые «райзешуцпассы», по которым двадцать четыре туриста из Украины были задержаны при возвращении с просроченной визой, есть очень серьезное нарушение действующего Закона об иностранцах.
«Всего-то двадцать четыре из нескольких тысяч.» – про себя я вздохнул даже с облегчением.
… Я вышел из полицейского управления спустя полтора часа. Моя машина мирно ждала меня на своем месте на стоянке для посетителей. Я сел в нее и захлопнул дверцу – казалось, разом нахлынувшая нервная усталость, накопленная за бессонную ночь и длительный допрос, не позволит мне даже дотянуться ключом до зажигания. Я позвонил домой и завел машину. Через несколько минут меня уже встречал у дома выскочивший на улицу Андрей.
До начала процесса против руководительницы двух турбюро Натальи Вагнер и меня прошло еще месяцев пять. Несколько раз комиссар по фамилии Грюссвайн вызывал меня на допрос, шел анализ содержимого жесткого диска изъятого домашнего компьютера. Ничего криминального там тоже не нашли. Причем все беседы проходили в весьма дружественной атмосфере, хитрый баварский мент даже как бы выражал сочувствие наивному иностранцу, попавшему в перелет. Между тем адвокат, которого нашла Наталья, однозначно советовал ей готовиться к худшему – пусть и минимальному, но тюремному сроку.
Нам же порекомендовали другого юриста, подчеркнув, что это лучший из возможных вариантов. Приняв поручение и встретившись со мною лишь однажды, он, казалось, утратил к ситуации всякий интерес и не торопился назначать мне дальнейшие термины (встречи), хотя каждая из них означала весомую прибавку к его гонорару.
Наконец, задерживавший меня Грюссвайн из Kriminalpolizei состряпал обвинительное заключение, передал его в суд, откуда копию переслали моему адвокату. Как и в первый раз, он назначил мне встречу в выходной день в своем бюро в самом центре города. Его большая красивая собака вместе с помощником встречала посетителя на втором этаже. Мне она нравилась осознанием собственной значимости.