"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19

Романов Герман Иванович

Как обычно, вечер Риордан провел в компании Скиндара. Его дом после смерти Фоша опустел. Слуги перемещались, как тени и вздрагивали от любого шороха. Им повсюду мерещились убийцы с кинжалами в руках. И даже охрана, что теперь круглые сутки торчала у ворот их не успокаивала.

Капрал пил «Нектар Зомердага» и курил трубку. Сизый дым слоями плыл по помещению. Открытое окно не спасало Риордана, потому что сегодня стояла безветренная погода.

Разгоняя ладонью табачные миазмы, Риордан вдруг спросил:

— У тебя далеко припрятан мой проект?

Скиндар медленно поставил на скатерть кубок с вином и со значением похлопал ладонью по полированной столешнице:

— Совсем

недалеко. А с чего вдруг такой интерес?

— Хочу доработать его. После показать тебе и уже в окончательном виде отправить на утверждение королю и визиру. Думаю, что недели мне хватит.

Капрал пригнул голову, словно хотел повнимательней всмотреться в собеседника.

— Вот это новости. Но они меня не радуют. Ты решил закончить свой проект на начала войны. И не только закончить, но и утвердить. У меня почему-то закралось легкое подозрение, что ты не уверен, вернешься ли с Парапета живым.

— Конечно не уверен, — спокойно ответил Риордан. — Да кто из нас может быть в этом уверен? Мы — поединщики, а не чесальщики шерсти. Скиндар, старый друг, хватит ко мне приглядываться. Со мной все в порядке. Давай сюда папку.

Капрал какое-то время копался в ящике письменного стола, а потом достал оттуда кожаный бювар, из которого выглядывала стопка бумажных листов.

— Ты считаешь, что сейчас самое время для него?

— Именно так, — подтвердил Риордан. — Самое что ни есть время. Я отложил его запуск, потому что опасался народного возмущения. Да и поединщики не приняли бы реформу. Но теперь у нас нет выхода.

— Объясни.

— Охотно. Твои подозрения беспочвенны. Я полностью уверен в нашей победе. И после нее несколько человек основного состава в один момент превратятся в богачей. Сколько из парней решит, что с них достаточно? А может быть все разом подадут в отставку? И Овергор заснет, празднуя крайонский триумф, а проснется без первой десятки. Мой проект даст им работу. И одновременно станет нашей страховкой в следующей кампании. Проще говоря, моя идея ждала своего часа, который настаёт прямо на наших глазах. И сейчас важно не упустить момент. Это никак не связано со мной, моими личными поединками, их успехами или неудачами. Просто нужный день пришел.

«Большая реформа» или «Проект Риордана» был детищем Мастера войны, которое родило немало споров в тихих кабинетах Глейпина, а потом оказалось отложенным в ящик стола до лучших времен.

Главным его постулатом было то, что Овергор добился преимущества, но перестал прогрессировать. Все его козыри на Парапете были давно известны и изучены противниками. Оставался вопрос лишь в том, как скоро враги найдут способ, чтобы их нейтрализовать.

— Они бы уже нашли, — утверждал Риордан. — Но мы постоянно выбиваем у них лучших из первой десятки. И каждый раз им приходится начинать заново. Но при этом мы сами остановились в развитии. Просто смотрим на всех свысока и ждем, когда кто-то подберет ключ к нашей системе.

Пресловутая система подготовки Овергора зиждилась на нескольких краеугольных камнях. Первым их них была физическая подготовка бойцов: не закрепощенность мускулов, скоростная работа и силовая выносливость. Мышцы овергорцев были тонкими и эластичными, каждый из них легко перемещался и великолепно владел собственным телом. Чтобы реализовать эти козыри в полной мере Овергору требовалось оружие ближнего боя: мечи, сабли, шпаги и ятаганы. Все вышеперечисленное являлось лишь фундаментом подготовки, а главным преимуществом над остальными Школами боя был непревзойденный овергорский стиль. В нем импровизация и талант ставились выше техники и обученности. Именно поэтому поединщиков Овергора было так сложно просчитать. Много лет назад Риордан совместно

со Скиндаром ввели термин, который доводил до нервной дрожи Мастеров войны всех прочих стран. Этим термином стало боевое мышление. Поединщик Овергора быстро просчитывал противника, а потом за счет собственных нешаблонных действий ставил перед ним неразрешимые задачи.

— Нам нужны не ремесленники, а художники, — часто говорил Риордан на теоретических занятиях. — Ваше тело не закрепощено. Это важно. Но самое главное — это свобода разума. Противник пытается прочитать вас и обращается мысленно к своему техническому арсеналу, чтобы выбрать оттуда подходящий прием или связку. Так вот в этот момент он уже мертв. Потому что он тратит время, работает по шаблонам, и его разум закрепощен. А вы действуете на рефлексах и импровизации. За вами невозможно угнаться. Вы всегда будете опережать врага.

Все это вместе дало еще один краеугольный камень — боевую харизму. По сути, это было нечто эфирное и неощутимое. Но овергорские поединщики часто добивались преимущества еще до мгновения, когда над Парапетом раздавался лязг клинков. Они подавляли уверенностью в собственном превосходстве. Иногда враг оказывался надломлен еще до начала поединка. Человек готовился к этому бою всю жизнь. Он в совершенстве знает математику передвижений, все виды блоков, уклонов и выпадов. Он наполнен решимостью. Но на Парапете он вдруг сталкивается с существом, которое будто бы из другого мира. Оно отвергает все каноны фехтования, двигается молниеносно и навязывает собственный стиль ведения боя. Овергорцы принуждали противника выживать.

Тем не менее Риордан считал, их Академия слишком долго почивает на лаврах и варится в собственном котле. Он искал решение и нашел его. Его реформа должна была изменить всю систему отбора бойцов, их подготовки, и окончательно сделать Овергор недосягаемым для противников.

Каждой стране разрешалось иметь не более пятидесяти поединщиков. Таков был всеобщий закон проведения войн. Любая нарушившая его страна сразу становилась мировым изгоем. У Овергора в настоящий момент их вообще было на одного человека меньше, потому что Мастер войны до сих пор числился в этом списке.

Пятая десятка была десяткой новобранцев. Туда попадали перспективные выпускники региональных Воинских школ, но в ней мог оказаться юноша ни разу не державший в руках оружие. Для этого он должен быть намного более быстрым и юрким, чем его сверстники. За следующий год эти качества в нем пытались развить еще сильнее. Преуспевали не все. Не более трех-четырех человек из пятой десятки переходили в четвертую. В основном, потому что кроме рефлексов менторы Академии смотрели на храбрость, решительность и желание юноши стать поединщиком. В четвертой десятки числились новобранцы. Те, кто уже прошел все этапы отбора и официально принят в Академию. После нескольких лет тренировок лучшие из новобранцев переходили в третий состав — десятку кандидатов. В ней состояли сложившиеся мастера со своей боевой специальностью. За их прогрессом внимательно следили начальник учебной части и Мастер войны, чтобы решить, когда кандидат станет достойным второго состава — десятки резерва. Попасть в нее означало, что боец точно выйдет на Парапет. Это лишь вопрос времени и потерь в основном составе. И вершина пирамиды — собственно, поединщики Овергора. Те, кто раз за разом добывал для него победу в войнах. При этом из первой десятки можно было запросто вылететь во вторую и даже в третью. Это случалось, когда боец снижал требовательность к себе или заболевал звездной болезнью. Но чаще из основного состава уходили сразу в отставку. Или человека забирал Парапет Доблести, и его памятник появлялся в Парке монументов.