"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18

Веркин Эдуард Николаевич

– Двенадцать издательств? – спросил Кокосов.

– Нет, не двенадцать, всего два. А в третье взяли.

Кокосов сощурился, вглядываясь в корешки книг.

– «Место Снов»? – спросил Кокосов. – Интересно как…

– Ага. Так она называлась в первоначальном варианте. Редактору показалось, что не слишком фэнтезийно, а как-то… С претензией, что ли. Поэтому поменяли название на «Зима в небывалой стране». Редактору показалось, что в этом есть игра.

– Она на самом деле есть, – сказал Кокосов.

– Может быть. Когда я в одиннадцатом

классе ее сочинял, я не думал ни о какой игре, знаешь ли. Я думал о приключениях, о том, что мне интересен мир, который вот-вот случится… А он не случился.

Кокосов промолчал.

– Место Снов – это фантом, – сказал Зимин. – Вселенная моего детства. Которая умерла, когда детство закончилось. Все просто. Я закопал его и воздвиг могильный холм. А перед этим я вбил последние гвозди в крышку его гроба. Кокосов, я поставил точку. В прошлом году вышла последняя книга. Пятой не будет. Я устал, у меня болит голова, я хочу в Калининград, и у меня два недописанных взрослых романа. То есть идеи к ним, конечно. Я собираюсь отдохнуть, и тут являешься ты с какими-то нелепыми фантазиями…

– Это не фантазии…

– Это фантазии! Кокосов, это фантазии! Если ты застрял в детстве, то это твои сугубые проблемы. А я в детстве не застрял, у меня другая жизнь. Другая! Я не собираюсь всю жизнь сочинять эти идиотские сказки! У меня обои на кухне облезли, мне их клеить, мне линолеум стелить…

Кокосов скептически покачал головой.

– Ты не согласен?

– Это неважно, согласен я – не согласен, – ответил Кокосов. – Все равно будет по-другому.

– Ты, Кокос, непробиваем, – Зимин усмехнулся. – Я тебе тычу в глаза доказательства, а ты упорствуешь. Ладно. Ладно. Тогда, многоуважаемые зрители, посмотрите налево!

– Это кто? – спросил Кокосов.

На стене висел плакат, изображавший мрачного мужчину в черных очках. Плакат был черно-белый, выполненный в модной пиксельной манере, большой. По низу плаката красовалась ярко-красная надпись.

«Marcus Wolf. Left Silense»

– Маркус Вольф, – прочитал Кокосов. – Левая тишина…

– Это моя группа, – пояснил Зимин. – Ну, разумеется, виртуальная. Постпанк. В седьмом, кажется, классе организовал. Разумеется, от тоски необъяснимой.

– Постпанк?

– Ну да. Одного чувака укусил овцебык, а ему ничего, он к укусам привык. Кажется, так. Мечтал, знаешь ли, быть музыкантом. На гитарке хотел бряцать, дабы девицы млели. Но не решился.

– А почему тогда «Анаболик Бомберс»? – поинтересовался Кокосов.

– Обычная редакторская правка. «Маркус Вольф» – это политика, а «Анаболики»…

– Почему именно так? Почему название такое? «Анаболические Бомбардировщики»?

– Потому что красиво, – ответил Зимин. – Знаешь ли, если ты успел заметить, я люблю красоту. С детства к ней особое пристрастие испытываю. Наверное, из-за того, что сам вырос… в глубоких зыбях, если прилично выражаться. Красоты вокруг меня ощущался явный дефицит, вот и результат. Лара, мотоциклы, все прочее. А «Анаболики»…

Зимин

подмигнул Вольфу.

– «Анаболики» это тоже история. В средней школе я начал ходить в качалку. Там все качались, как ненормальные. Ну и, само собой, были там граждане, скажем так, далекие от идеалов олимпийской морали. Злоупотреблявшие стимуляторами, если откровенно говорить. Одного, самого, кстати, гипертрофированного и страшного, звали Вова-Квадрат. В молодости он служил на «Су-27», потом увлекся бодибилдингом и перестал влезать в кокпит… Короче, у него на правом дельтоиде имелась татуировка – пикирующий «Су-27», гипертрофированно увешанный всевозможным вооружением. И соответствующая подпись.

– Да уж…

А потом «Маркус Вольф» не понравился редактору, и я решил переделать его на «Anabolik Bombers». Ну, а стихи взял из своих старых тетрадей.

Зимин откашлялся и продекламировал:

– Копыто вбросив в стремень, хлебнув целебный взвар, решил варварам перцу насыпать консул Варр… Так-то.

Кокосов потер лоб.

– И вот, наконец, роковой гвоздь в могилу вашего, сударь, престранного построения. Анаболические бомбардировщики утюжат Эльдорадо атомными торпедами! Все, как было предречено.

Зимин приставил к книжной полке антикварного вида лестницу, полез по ней к потолку, по пути комментируя:

– Дом на самом деле старинный. То есть послевоенный, потолки высокие, музыка, устремленная ввысь. Здесь почти четыре метра…

– Неплохая библиотека… – грустно сказал снизу Кокосов.

– Неплохая, – согласился Зимин. – Мама заботилась о моем интеллектуальном развитии, покупала книги, выписывала журналы. Весьма ей, кстати, за это благодарен, мне очень помогло. Знаешь, прочитаешь что-нибудь про освоение Марса беспилотными аппаратами, и фантазия пробуждается…

Зимин замолчал, сдвигая по полке книги. На Кокосова падала пыль, собранная в серые жгуты.

– Впрочем, частенько маман приобретала книги, руководствуясь душевными порывами, минутным впечатлением. Получалось интересно, кстати. Вот, смотри.

Зимин отпустил вниз книжку, Кокосов поймал.

– «Основные приемы мелиорации в районах Нечерноземья», – растерянно прочитал Кокосов. – Ты что, это читал?

– Конечно, – Зимин уже спускался вниз. – Конечно, читал. Весьма, кстати, интересная книжка. И слог, и вообще, полезно. К две тысячи двадцатому году обещали произрастание персиков в районе Ярославля. Но не это нам важно. Ты фамилию прочитай.

– «Косов», – прочитал Кокосов. – И…

– Константин Олегович Косов, – перебил Зимин. – Что же непонятного?

Кокосов почесал себя за лоб.

– Эта книжка открыла мне глаза на мелиорацию и вообще… – Зимин ухмыльнулся, – на жизнь. Ка О Косов. Кокосов то есть.

Зимин постучал книжкой Кокосова по голове, сунул в руки.

– А ты говоришь, Эльдорадо, – Зимин зевнул. – И вообще, мой друг мелиоратор, Страна Мечты была придумана мной в тоскливый…

Зимин уставился в потолок, вспоминая.