"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Будете брать?
– Будем, – заверил Зимин. – Прояви товар.
Татьяна выхватила из кадки меч и вдруг изменилась. Полнота исчезла, движения стали резкими и отточенными, даже очки стали выглядеть как-то грозно, Татьяна подкинула в воздух тетрадный лист и разрезала его напополам.
– Отлично, – похвалил Зимин. – Сколько хочешь?
Татьяна пожала плечами.
– Баланс отличный, – она передала меч Кокосову. – Клинок из дюраля – специально для девочек. Но металл состарен, так что со стороны только спец
Спросила она у Кокосова.
– Да, – ответил он. – Очень… Сколько стоит?
– А, нисколько. Три тысячи.
– Ох ты… – покачал головой Кокосов.
– Да это почти даром, – сказала Татьяна. – Такие вещи гораздо дороже стоят.
Зимин достал деньги, передал Татьяне.
Кокосов разглядывал оружие.
– Сейчас ножны притащу, – Татьяна отправилась в соседнюю комнату. – Ножны бонусом пойдут.
Зимин снова ткнул Кокосова в бок и указал мизинцем под потолок. Кокосов задрал голову.
– Ой… Это… Это он?
– Вечер чудес и откровений продолжается, – объявил Зимин. – Как тебе эта штучка?
Почти под потолком на вбитых в стену гвоздях висел меч.
Зимин ловко запрыгнул на верстак, сорвал оружие, спрыгнул обратно. Протянул меч Кокосу.
Тот взял. Трясущимися руками.
– Все как надо, – сказал Зимин. – Эфес, клинок, все настоящее. Кашалот и морской змей. С позолотой. Испанская сталь. По-моему, семнадцатый век.
– Откуда?!
– А кто ее знает, – пожал плечами Зимин. – Она не говорит. Я пытался купить, она не отдает. Попробуй.
– Что?
– Меч. Когда еще такой попробуешь?
– Как?
Зимин достал из кармана платок. Мятый. Заскорузлый.
– Я подкину, а ты руби, – велел он.
– Я не умею, – попятился Кокосов. – То есть я никогда…
– Тогда просто держи! Из ножен-то вытащить сумеешь?
Из ножен Кокосов меч вытащить сумел. Лезвие золотисто блеснуло, Кокосов выставил клинок перед собой.
– Ну, лови.
Зимин подкинул платок.
Тот был грязен и тяжел, упал на лезвие неприличным комком, и меч легко разрезал материю пополам.
– Благородная сталь, стоячие носки. Азия-с…
Зимин отобрал меч у Кокосова, убрал в ножны.
– Тань, ты где там? – позвал Зимин.
Никто не ответил.
– Тань! – рявкнул Зимин. – Мы ко мне пойдем! Заходи!
Зимин положил меч на плечо и направился к выходу. Кокосов за ним.
Книги шепота
– Па!
Зимин открыл замок, толкнул дверь, и они вступили во мрак прихожей, в запах старости и нужных вещей.
– Свет, как всегда, не горит, – сказал Зимин. – На лампочку денег жалко.
Бум. Что-то деревянно прошумело, Зимин ругнулся.
– Это удочки, – пояснил он. – Упали. Свет, как всегда, не горит, удочки, как всегда, падают. Традиция. Па!
Тишина.
–
Они продвинулись через пыльную пещеру прихожей и оказались на кухне.
– Па! Ты где?
Зимин оглядел привычный порядок, царящий в помещении. Блестящий белый холодильник, блестящую плиту. Чайник с черными газовыми подпалинами. Вереницу засохших лещиных плавательных пузырей на газовой трубе. Консервную банку для горелых спичек, прикрученную к батарее. Табуретку с обмотанными изолентой ножками. Переводные картинки, Зимин сам их наклеил на холодильник, в двенадцать лет.
– Золотые рыбки? – Кокосов указал на переводки.
– Они.
– А почему голубые?
– Хранились в коробке с гуашью, впитали краску. Так и наклеил. Крепко получилось, до сих пор не отодрались. Интересно, где отец? Опять куда-то ушел, наверное…
Зимин заглянул в холодильник.
Пусто. Совсем. Старая сушеная рыба, голавль, большой и вонючий, со страшными расшеперенными плавниками. Шереспер.
– Холодильник пустой, – заметил Кокосов.
– Видимо, не работает, – ответил Зимин. – Ладно, пойдем в мою комнату.
Они вышли из кухни и начали пробираться в комнату Зимина. С трудом, поскольку коридор оказался заставлен коробками с непонятно чем, причем заставлен от пола до потолка, приходилось протискиваться почти по стене.
В комнате было светло, шторы раздернуты, пыль. Книжные полки, диван, рабочий стол. Батареи выкрашены в желтый.
– Отец сюда не заходит, – пояснил Зимин. – Он только у себя сидит, а тут все по-моему. Все осталось, как было. Смотри.
Зимин указал на стол.
Старинный ученический стол, с давно съеденной полировкой, с обломанными ручками, с надписями, вырезанными в древесине. В центре стола печатная машинка.
– Не «Ундервуд», конечно, но тоже, – Зимин погладил машинку. – Фамильная. У меня бабушка машинисткой была, это ее. Я с детства привык к звуку клавиш. Сам что-то клацать пытался. Я до сих пор каждую книгу здесь начинаю. А потом уж на компьютере. А это плоды трудов.
На стене над столом висела самодельная деревянная полка, собранная из грубых слабоструганых досок. На полке стояли книги. Четырехтомник. И еще одна, пятая, которая тоже выглядела самодельно. Кокосов сделал вопросительное лицо.
– Это черновик, – пояснил Зимин. – То есть не черновик, а вполне себе законченный роман. Мой дебют, можно сказать. Я сочинял его два года, почти каждый вечер. Мои друзья ходили в клубы, в походы, вообще… Они развлекались, жили полной жизнью. А я как папа Карло, между прочим. И зимой и летом. Летом еще на стройке, кстати, работал, чтобы принтер купить. Когда я закончил школу, я закончил и роман. Купил билет и отправился в Москву, бродить по издательствам.
– И?
– Рукопись отвергли. Это само собой.