Фарфоровый зверек. Повести и рассказы
Шрифт:
«Не кощунствуй в святом месте!» – взвизгнул Альберт.
«Ха!» – сардонически ухмыльнулся Семен Семенович, – «Да пошли вы все!..» – он швырнул окурок на землю и направился в разукрашенному цветными лентами лимузину.
А за столом на свадьбе его словно прорвало. Он громче всех кричал «горько», мокрыми губами лобызал руки перепуганной невесты и довел ее до слез. Наконец он напился в хлам, случайно разбил хрустальное блюдо с пирожными, весь перемазался кремом, а потом развалился в прихожей на полу и пел песни, пока не уснул. Свинья свиньей! Но зачем ему было заботиться о своем моральном облике, когда у него отняли главное в жизни – любовь?
Вскоре после этой веселой свадебки вышел из тюрьмы сожитель Клары, и пока она занималась его устройством и наверстывала упущенное за эти годы
«И обе манили и звали,
И обе увя-а-али…»
12.
По сей день Семен Семенович нет-нет да и забредет на «Парнас» . Тут мало что изменилось, только старинные диваны с дубовыми подлокотниками заменили на современные стулья, а так – и стены те же, и та же убогость во всем. Семен Семеныч не судит по внешнему, он знает, здесь играют в слова и смыслы, ритмы и рифмы, здесь формируют суждения и оценки, здесь самые сложные мысли обретают законченность и простоту – и он гордится тем, что, хоть и недолго, сам был причастен этим высотам. Глядя на юных студентиков и студенточек, Семен Семенович любит поразмыслить о своей судьбе. По меркам века девятнадцатого он человек маленький, по меркам двадцатого – он просто ничто, пылинка биосферы. Ни с первым, ни со вторым Семен Семенович никогда бы не согласился, и не потому, что мужчина он крупный, уж никак не пылинка, в любом людском потоке мозолит глаза, а из гордости и чувства собственной значимости. Штампованные оценки и ярлыки давно не интересны ему, пусть ими теперь занимается Лерочка, она преподаватель филфака, ей и карты в руки. Но рассуждать с Лерочкой на эти темы Семен Семенович не собирается. Более того, он знает ее расписание и никогда не забредет на «Парнас» в эти дни. Разве что случайно всего один раз он столкнулся с ней здесь и увидел в ее мутных глазах раздражение и тоску. Дома встречаться – пожалуйста, дома для беседы есть темы куда более важные, простые и интересные. К примеру, с утра за завтраком можно поспорить о том, что лучше сесть на обед, в обед подумать об ужине, а за ужином помечтать о завтраке обеде и ужине вместе взятых.
С Лерочкой и Альбертом отношения у Семен Семеновича сложились не сразу, после армии он долго не хотел даже слышать о них. К тому же все так неожиданно и быстро закрутилось в его собственной жизни: для начала Клара устроила его в рыбный магазин, потом решила женить.
Семен Семенович как раз пребывал в том возрасте, когда по всем медицинским показаниям не только можно, но и обязательно нужно жениться. Но вот беда, первая любовь прочно засела у него в голове! Такой уж он оказался однолюб, никак не мог позабыть свою светлокудрую Розенблютку. Клара пыталась его знакомить с разными «перспективными» девочками из торговли – все безуспешно. И тут неожиданно на горизонте замаячил вариант .
К одному Клариному приятелю из Торга приехала племянница из провинции, которой смертельно хотелось зацепиться в Ленинграде. Речь шла о деловом браке, за прописку обещали дать хорошие деньги, а в будущем помочь со строительством кооператива. Клара принялась хлопотать и устроила личную встречу.
Провинциалку звали Зиночка. Она была совсем недурна собой, полненькая, не слишком маленького роста, головка в мелких барашках, носик – пупырочка в духе Мерилин Монро, большие карие глаза. Правда, глаза ее Семен Семенович разглядел хуже всего, потому что Зиночка их старательно прятала: зыркнет – и снова опустит веки, стыдливо уставится в пол, в одну точку. И какой у нее голос, Семен Семенович не понял – а был он резкий, с визгливыми нотками. Но это выяснилось позже, а в первую встречу она не связала и двух слов. Зато Клара говорила без умолку, рисуя Семен Семеновичу все выгоды предприятия.
«Ну что, подаем заявление?» – спросила Зиночка шепотом в конце встречи. Клара пихнула Семен Семеновича в бок, и он тихо ответил: «Да».
Браком сочетались в районном Загсе, потом Клара повела Семен Семеновича и Зиночку на свой счет в «Метрополь».
Выпив шампанского, Клара совершенно не к месту крикнула: «Горько!» Зиночка, словно они с Кларой об
Клара совсем распоясалась, кричала «горько» каждую минуту, швыряла официантам деньги, заказывала музыку и в довершение всего потащила Семен Семеновича танцевать. «Поцелуй свою мамку!» – требовала она, прижимаясь к нему всем телом. Оставаться дольше в ресторане стало неловко и даже небезопасно, от Клары можно было ожидать любого финта. Семен Семенович попытался отправить ее домой, но она сопротивлялась, затеяла драку со швейцаром, покрыла матюгами весь белый свет, и в конце концов заявила Семен Семеновичу, что он дерьмо и предатель. Кое-как вместе с Зиночкой они дотащили Клару до дому и сдали сожителю Степану, а потом Зиночка сказала, что ей неловко возвращаться к родственникам так поздно и напросилась к Семен Семеновичу.
Зиночка легла на кровать, а Семен Семенович на пол.
«Вот странно», – подумал он, засыпая, – «женился, а даже толком не знаю, что она за человек. Личиком вроде удалась…» Как раз в это время Зиночка повернулась к нему и прошептала: «Ну залезай же ко мне! Мы что, Ваньку валять будем?» Эта фраза не была предусмотрена их договором.
Так фиктивный брак естественным образом превратился в обычный, людской.
Дядя устроил Зиночку в молочный буфет, там она каким-то образом умудрялась заработать неплохие деньги и к тому же таскала продукты. Зиночка любила роскошь, она хотела иметь в доме старинное бюро, картину, бронзовую люстру, статую, чернильный прибор. Все это она быстро приобрела. Но как раз в это время в моду входили икебаны и эстампы, и Зиночка тут же завела «экибану» и эстамп в дополнение к прочим вещам. Чай она пила только из чашек императорского завода, по дому расхаживала в длиннополом тяжелом халате – настоящая барыня. Но вот в любви Зиночка оказалась удивительно холодной. Исполняя супружеский долг, она лежала бревно бревном, могла в самый неподходящий момент заговорить о покупках или выругаться. На то у нее была своя философия интимного процесса: жена должна лежать и наслаждаться, а муж – работать и наслаждать. Порой у Семен Семеновича пропадала всякая охота заниматься любовью, он впадал в тоску, и в такие минуты снова и снова вспоминал свою Розенблют.
Зиночка ругала Семен Семеновича почем зря: мол, он увалень, тюфяк, не умеет крутиться и ворочать крупными суммами, – одни словом, полный ноль. «Ну пошел бы на склад или овощебазу – дядя тебя устроит», – пилила его Зиночка, – «на худой конец зав секцией в гастроном!» Но Семен Семенович не сдавался и продолжал стоять возле заброшенного бассейна в родном рыбном магазине, куда устроила его Клара.
Через три года подошла очередь на кооператив. «Нам надо развестись», – сказала Зина, – «я получу квартиру, а ты останешься в своей комнате, потом снова распишемся и съедемся. Прямой расчет». Семен Семенович послушался, и они развелись. Но стоило Зиночке получить ключи от квартиры и прописаться, как она и думать забыла о нем. Она стала прятаться от него, не подходила на работе к телефону. Семен Семенович явился за разъяснениями в ее молочный буфет. «Я разлюбила тебя, Семен», – сказала Зиночка.
С одной стороны Семен Семенович и рад был избавлению, но с другой он понимал, что его грубо облапошили, да еще и в душу наплевали. За три года совместной жизни он успел к Зиночке привязаться и теперь чувствовал себя одиноко и сиротливо. Борцом за справедливость выступила сводня Клара.
Сговорившись с Семен Семеновичем, они подкараулили Зиночку, когда та возвращалась с работы, волоча полные сумки по земле. Увидев Семен Семеновича, она, было, хотела улизнуть, но Клара преградила ей дорогу:
«Ах ты сука, мерзавка, вонючка, дерьмо собачье!» – обрушилась Клара на Зиночку, пытаясь ухватить ее за ворот платья, но Зиночка увертывалась и отбивалась сумками, – тварь ублюдочная. деревня, засранка!..»
Семен Семенович на всякий случай отошел в сторону и закурил, предоставив дамам разбираться самим.
«Я, Клара Викторовна, найду свидетелей, и вы у меня пойдете под суд за оскорбление личности!» – визжала Зиночка.
«Да я первая тебя засажу за махинации с жилплощадью и фиктив!»