Fatal amour. Искупление и покаяние

Леонова Юлия Сергеевна

— Хорош уже языком трепать, — сердито проворчал возница, устраиваясь на облучке.

Резво взяла с места четвёрка гнедых, впряжённая в княжеский экипаж, а за ней последовала и тройка с прислугой. Гнетущая тишина повисла внутри княжеского возка. Марья отвернулась к оконцу и глядела в него до тех пор, пока не скрылись из виду последние фонари Петербурга. Тьма сгустилась за стеклом, и стало уже невозможно что-либо разглядеть.

— Зачем вам нужен был весь этот фарс? — не глядя на супруга поинтересовалась Марья Филипповна.

Куташев промолчал.

— Что

же вы молчите, Nicolas? — нарочито громко продолжила новоиспечённая княгиня. — Вы ведь не любите меня.

— Право слово, Мари. Довольно! — раздражённо отозвался Куташев. — Вы сделали всё, чтобы это брак состоялся, а нынче изображаете недовольство.

— Ежели бы я хоть на мгновение могла представить себе, что вы такой…

— Какой? — насмешливо отозвался Куташев.

— Бесчувственный, — буркнула Марья и отвернулась.

— Бесчувственный? — протянул Куташев. — А вам бы хотелось видеть меня у своих ног?

— Неужели желать того, чтобы человек, с которым отныне связана на всю жизнь любил меня — это так много? — тихо отозвалась Марья Филипповна.

— Любовь надобно заслужить, ma сherie. Вы желаете любви, а сами никогда никого не любили. Впрочем, я неверно выразился. Вы всегда любили только одного человека, и этот человек — вы сами, Мари.

— Вы заблуждаетесь, Nicolas…

— Разве? — перебил её Куташев. — Видимо ваша память чересчур коротка. Ваше стремление сделаться центром мироздания, видеть у своих ног всякого, кто попал вам на глаза, однажды уже стало причиной трагедии.

— Я не понимаю, о чём вы толкуете, Nicolas, — отвернулась Марья.

Ухватив её за руку, Куташев принудил её вновь повернуться к нему лицом.

— Вы всё понимаете, Мари. Вы знаете, о чём я говорю, но, видимо, совести в вас совсем нет, коли вы очевидное признать не желаете.

— Ежели вы о Мишеле, то моей вины в том нет, — отвела глаза Марья Филипповна.

— Вот видите, — усмехнулся Куташев. — А говорили, что не понимаете меня.

Супруги умолкли. Марья принялась теребить в руках муфту. Ох, не с того она начала разговор с мужем. Незачем было упрекать его и ссориться с ним. Чего она добилась тем, что разозлила его? И как быть теперь? Нынешнюю ночь она должна провести с ним, ведь времени упущено, ой как много.

— Nicolas, я прошу вас, не поминайте прошлого. Право слово, мне и по сей день тяжко вспоминать о том, — вздохнула она.

— Хорошо. Мы не станем говорить о прошлом. Поговорим о будущем, — отозвался Куташев. — Отныне вам предстоит вести жизнь скромную и уединённую.

— Вы что же, собрались меня в деревне посадить под замок? — иронично осведомилась Марья.

— Называйте это, как вам заблагорассудится, — скучающим тоном отозвался Николай. — Я не желаю видеть вокруг вас сборище поклонников, а потому, надеюсь, вести себя вы будете осмотрительно.

— Что значит осмотрительно, Nicolas?

— Это значит, ma сherie, что коли вам в голову придёт сделать меня рогоносцем, то я не стану становиться под

пулю для того, дабы защитить вашу честь, а прикажу выпороть вас на конюшне, дабы у вас даже мысли подобной более не возникало.

Марья тихо ахнула в ответ на его слова и зажав рот ладошкой отвернулась к оконцу.

Куташев покачал головой. Нет, конечно, он не собирался воплотить в жизнь свою угрозу, но то, что она с такой лёгкостью поверила его словам, заставило горько усмехнуться. Неужели он столь сильно запугал её? Каким же чудовищем он отныне выглядит в её глазах! Жаль, очень жаль. Ежели она станет шарахаться от него, то, пожалуй, скоро ему прискучит.

День выдался длинным и насыщенным событиями. К середине пути Марья задремала. Голова её то и дело клонилась на грудь, и она просыпалась, всякий раз вздрагивая, когда возок трясло на ухабах. Наблюдая за женой, Куташев пересел к ней на сидение и подставил своё плечо, когда в очередной раз голова Марьи стала клониться набок. Устроившись поудобнее, молодая княгиня неосознанно положила руку на грудь супруга, тонкие пальцы погладили мягкий мех шубы, сонная улыбка скользнула по устам. Тёплая мужская ладонь накрыла её руку, Николай переплёл свои пальцы с пальцами жены, рассматривая фамильный перстень на её руке в неярком свете луны, что падал внутрь возка через незанавешенное оконце.

Всю оставшуюся дорогу он старался не шевелиться, опасаясь потревожить сон той, что только нынешним утром стала его супругою. От долгого сидения в неудобной позе затекли мышцы спины и шеи, причиняя ему весьма ощутимое неудобство. Он разбудил её только тогда, когда возок остановился во дворе усадьбы, легонько потрепав по плечу:

— Мы приехали, — прошептал он ей на ухо, когда возок остановился.

— Уже? — Марья сонно моргнула и тихо ахнула, осознав, что находится в объятьях супруга.

Куташев усмехнулся её смущению, выбрался на улицу и протянул руку, помогая ей спуститься с подножки. На крыльце особняка молодую чету встретил дворецкий с фонарём в руках.

— Заждались мы вас, барин, — поспешил он открыть двери перед молодой четой.

Несмотря на поздний час, вся домашняя прислуга выстроилась в просторном вестибюле, встречая молодую хозяйку. Куташев остановился по центру, слегка подтолкнул Марью вперёд и заговорил:

— Марья Филипповна — моя дражайшая супруга и ваша хозяйка. Слушаться и подчиняться ей беспрекословно.

Перед Марьей предстали два десятка мужчин и женщин разного возраста и наружности. Некоторые взирали на неё равнодушно, другие с любопытством, но никто не выказал особой радости по случаю её приезда. Было далеко за полночь, люди, трудившиеся весь день не покладая рук, дабы дом был готов к приезду господ, порядком устали и желали поскорее разойтись спать, ухватив хотя бы остаток ночи.

Куташев взмахом руки отпустил прислугу, и в вестибюле остались только он, Марья, дворецкий и Софья, вышедшая к ним, как только услышала шум, вызванный появлением молодожёнов.