Фатерлянд
Шрифт:
— Наверное, ты просто не заслуживаешь доверия, а, Чикако? — сказала она. — Ты не так уж хороша собой и из простой семьи… Но мы думали, что на тебя можно положиться, и поэтому выбрали тебя.
Сколько Чикако себя помнила, ей всегда говорили, что она очень верный и надежный человек. В школе она была лучшей ученицей в классе, председателем школьного совета, а в год выпуска оказалась единственной девушкой, принятой в Университет Кюсю на экономический факультет. На вступительном экзамене в мэрию она заняла второе место. Новые сотрудники получали идентификационный номер, который использовался для начисления заработной платы и прочих операций. Номер Чикако был 95002. Первые две цифры означали год поступления
Чикако получала определенные выплаты из кассы взаимопомощи, ей улыбнулась удача, и она выиграла в лотерею государственную квартиру, а кроме того, она удачно защитила свои средства от инфляции, которая последовала после замораживания банковских счетов. Госслужащие сильно пострадали от кризиса — Чикако слышала, что некоторые женщины подрабатывали официантками или даже проститутками, чтобы выплатить взятые на обучение детей кредиты. Многие сводили счеты с жизнью или впадали в серьезную депрессию. А ей удалось поднять и обеспечить двух детей. Подумав, она изменила их фамилии на Оноэ. Дети были здоровы и не проявляли никаких признаков недовольства, поэтому, когда после празднования Нового года Кента вдруг отказался ходить в детский садик, Чикако забеспокоилась. Сначала она решила, что виной тому его взаимоотношения со старшей сестрой. С осени прошлого года Рисако начала тиранить братика, ругая его, а иногда даже колотя за разные мелочи, вроде мятой одежды, разбросанные игрушки или долгое сидение перед телевизором. Эта новая черта ее характера вызвала сильную озабоченность Чикако.
Она обратилась к воспитателю из детского сада, куда ходил Кента. Тот сказал, что действительно, малыш стал более замкнутым, хотя тревожные симптомы проявлялись с самого начала. Играя с другими детьми, Кента ни с того ни с сего начинал плакать. Чикако решила ничего не рассказывать о поведении своей дочери по отношению к мальчику. Она посоветовалась со своими родителями, но те сказали, что это временное явление, которое скоро пройдет. Кроме того, она рассказала о происходящем своему бывшему начальнику Мизуки Нобуюки, который служил в Управлении портов и гаваней, — единственному из коллег, к которому она могла пойти за советом.
— Дети довольно трудны, — сказал тот, начиная, по обыкновению, издалека.
Мизуки был хорошим специалистом. Он отвечал за деловые операции между правительством Японии и частными фирмами в Восточной Азии, делал также многое для привлечения компаний, занимавшихся высокими технологиями, к индустриальному развитию рекультивированных земель в Момочи.
— Дети обычно испытывают стресс из-за разных вещей, — продолжал он. — Ну, например, если их родители развелись или в семье появляется еще один ребенок. Некоторые дети могут ясно выразить свои мысли, другие — нет. Может быть, вам следует подумать именно об этом?
Конечно, и Рисако, и Кента переживали из-за развода, и Рисако стала ревновать, когда увидела, что ее мать столь нежно относится к младшему брату. Так, может, нежелание Кента ходить в детский сад было его способом выразить свои чувства? Чикако вспомнила, что нечто подобное происходило и с ней. Когда ей исполнилось четыре года, у нее появилась сестренка. Новорожденная отвлекла на себя все внимание родителей, и Чикако почувствовала, что она отошла на второй план. Она
— Кента, давай пропробуем делать наши дела вместе. Я пойду на работу, а ты — в детский садик, — ласково прошептала она сыну.
— Нет! — захныкал Кента. — Я не хочу в садик, я хочу к бабушке!
Кента сидел в детском кресле на заднем сиденье машины и размазывал по физиономии шоколад. Чикако купила плитку в мини-маркете рядом с автостоянкой, и сын немного отвлекся. Кента знал, что в садике сладости запрещены, и старался съесть шоколад как можно быстрее. Он даже не ел его, а просто заталкивал в рот, и Чикако было противно смотреть на это.
Рядом остановилась машина, и водитель с интересом уставился на Чикако. На лобовом стекле ее «мазды» была наклейка с надписью «Пропускать везде», выданная ЭКК. Надпись была выполнена на хангыле. Поначалу в ее машину бросали камни, но после инцидента в парке Охори это прекратилось. По ее мнению, после той бойни не меньше половины населения Фукуоки окончательно утратили доверие к правительству.
— Вкусная шоколадка? — спросил она сына, но тот лишь механически кивнул.
Чикако протянула руку — Кента дернул губами, словно говоря: «Щекотно!» У кого нет детей, не знают, насколько приятно прикасаться к щечкам малыша, подумала Чикако. Вообще, она не была такой уж любительницей детей, но, когда у нее родилась дочь и им пришлось провести несколько дней в родильном отделении больницы, Чикако была поражена удивительной мягкостью кожи дочки и вдруг ощутила привязанность к ней. Тотчас же она поняла, что всю жизнь будет заботиться о своей малышке.
Глядя на детскую улыбку, Чикако поражалась — ведь ребенка никто не учит улыбаться. Конечно, жизнь — великое таинство, но, в конце концов, все не так уж и сложно. Ей казалось, что все заключается в детской улыбке, в том теплом, едва уловимом приятном чувстве, что возникает при ее виде. Кроме того, она была уверена, что возможность прикоснуться к мягкой детской коже и стала для нее главным мотиватором. Как она ни уставала на работе, одного лишь прикосновения к их щечкам было достаточно, чтобы моментально обрести душевный покой. Именно благодаря детям она впервые ощутила гармонию в своей душе.
Воспитатель детского сада сказал ей, что в группе, куда ходит Кента, дети прекрасно ладят между собой. Ну это она выяснит на ближайших выходных.
— Кента? — позвала Чикако.
— Мм? — вяло отозвался сын.
— Слушай, а может быть, нам сходить на пляж в выходной?
— На какой пляж? — поднял голову Кента.
Мизуки говорил, что бывает трудно понять, о чем думают дети и чего они хотят, и посоветовал ей просто как-нибудь развлечь сына.
— А куда бы ты хотел сходить? — спросила она.
— А вот где мы видели, как большие мальчишки летали по небу, как птицы! — выпалил Кента.
Прошлым летом Чикако отвезла детей на пляж в Дзигохаму, где они смотрели, как ребята летали на парапланах. Этот пляж, расположенный неподалеку от отеля «Морской ястреб», теперь находился под контролем сил Экспедиционного корпуса Корё; и доступ туда был строго запрещен.
— Отлично! — воскликнула Чикако. — Значит, поедем в Дзигохаму!
Кента немедленно просиял и захлопал, довольный, в ладоши. Поскольку этим вечером в Фукуоку должны были подойти основные силы вторжения и лагерь ЭКК планировалось перевести в Одо, запрет на посещение пляжа, скорее всего, будет снят.