Фатерлянд
Шрифт:
Через зал прошел переодетый в гражданское Чо Су Ём, который, несомненно, направлялся в студию «Эн-эйч-кей». Следом за ним появился необыкновенно высокий майор Ким Хак Су. При его появлении все корейцы немедленно выполнили воинское приветствие. Майор подошел к столу командующего, и они оба стали что-то горячо обсуждать. С появлением майора в зале сразу все приуныли, словно почувствовав хрупкость жизни. Чикако вдруг вспомнила рассказ жены владельца ресторана, и ей захотелось скорее поговорить об этом с Мизуки. Она достала мобильник; ее губы сами сложились в улыбку. Чикако
Она загляделась на полотно, изображавшее эпизод из истории монгольского нашествия на Японские острова, и неожиданно для себя услышала:
— Здравствуйте!
Говорила женщина. Полагая услышать голос Мизуки, Чикако едва не выронила трубку.
— Здравствуйте. Это Оноэ из строительного отдела, — сказала она, чувствуя, как дрожит ее собственный голос.
— Простите, но Мизуки сейчас болен. У него грипп. Однако, если у вас срочный вопрос, я передам ему трубку.
Как поняла Чикако, с ней разговаривала жена Мизуки.
— Нет, спасибо, это не срочно, — произнесла она и нажала клавишу отбоя.
Ее сердце забилось так сильно, что даже заболело. Коллеги недоуменно уставились на нее. Должно быть, она побледнела. Впервые в жизни она услышала голос жены Мизуки. Она знала, что он женат, но до сих пор это мало ее беспокоило. Она не спала с Мизуки, они не пели вместе в караоке-баре и даже не целовались. Причем она сама запретила себе какие-либо вольности по отношению к этому мужчине. Так почему же сейчас она так разволновалась, услышав голос его жены? Неужели она любила его?
Чикако почувствовала некоторую обиду на Мизуки за то, что в такое время ему приспичило болеть, и еще больше — что он позволил жене отвечать по своему мобильному телефону. Это чувство повлекло за собой множество мрачных мыслей. Зачем ее откомандировали на работу в ЭКК? Все прикомандированные были рядовыми специалистами не старше тридцати лет. Среди них не было ни одного из руководства. Значит, их выбрали не потому, что они проявили какие-то особые способности, а просто оттого, что руководители обычно создавали больше проблем, чем способны были решить. Это показалось Чикако унизительным, и у нее на глазах выступили слезы.
— Оноэ-сан, что с вами? — спросил один из чиновников.
Чтобы не расплакаться, она сбивчиво рассказала услышанную от жены ресторатора историю о проникновении в отель.
— Надеюсь, это не новый парк Охори? — произнес сотрудник, намекая на возможность заброса в отель Штурмовой группы.
Эта мысль обожгла ей душу. Дело показалось куда более серьезным, чем она думала сначала. Если с ней что-нибудь случится, Кента и Рисако останутся сиротами.
Чикако обвела взглядом помещение. Несколько мгновений пыталась собраться с духом, а затем направилась в сторону Кима Хак Су.
Кореец как раз закончил разговаривать с командующим и теперь стоял, опираясь на стол, и курил сигарету. Чикако остановилась в метре от него и вежливо поздоровалась по-корейски. Ким выдохнул дым и слегка кивнул ей в ответ без всякого выражения на лице. Чикако вдруг поняла,
Она запнулась, как по-корейски будет «банда мотоциклистов», но Ким сказал, что она может говорить по-японски. Его голос звучал как будто из самого нутра.
— На прошедших выходных… один из байкеров… рассказал у себя дома, что он помог какой-то подозрительной группе… проникнуть в отель… — сказала Чикако, четко выговаривая каждое слово.
— Как имя этого байкера? — спросил Ким.
— Я не знаю.
Если бы Чикако знала имя, этого человека непременно арестовали бы.
— Я лишь случайно услышала разговор об этом, — сказала Чикако.
— Где? В каком месте? — требовательно произнес Ким.
— Рядом с моим домом, в супермаркете, — солгала она.
Командующий внимательно прислушивался к их разговору, словно прикидывая, какие следует принять меры. Он что-то сказал Киму по-корейски, и тот, вытянувшись, крикнул:
— Есть!
Хан Сон Чин говорил слишком быстро, и Чикако не поняла ни слова, кроме двух: «арест» и «нападение».
— Благодарю вас за информацию, — сказал ей Ким. — Мы примем соответствующие меры, — добавил он, отходя.
Ким взял телефонную трубку и рявкнул в нее:
— Немедленно направить второй взвод в отель!
Вероятно, его о чем-то спросили, так как через секунду Ким заорал еще громче:
— Да нет, в полном вооружении, идиот! Приказываю полностью осмотреть отель, начиная с верхнего этажа!
Чикако вернулась к своему столу. Ей вдруг показалось, что она поступила, как ябеда в школе. Если проникшие в отель люди действительно из японского спецназа, то она только что сдала врагу своих героев-соотечественников. Именно так… Вероятно, правительство на этот раз решило держать операцию в тайне, чтобы информация о ней не стала достоянием корейцев, как это случилось в парке Охори. Но государство должно защищать своих граждан, а не поступать так, как оно поступило с Фукуокой. Их просто бросили. Разве такое государство заслуживает лучшего отношения? Возможно, они решили взорвать здание отеля, чтобы спасти остальных? Но тогда получится так же, как в парке Охори, — множество мирных граждан окажутся принесенными в жертву, и ее детям тоже грозит остаться совсем одним.
Еще неделю назад Чикако была среди большинства, как все. Внезапный поворот судьбы — и вот она уже причислена к меньшинству. И такое может случиться с кем угодно и когда угодно. Государство знать не знает о гражданке тридцати восьми лет от роду, с двумя детьми.
Чикако стала вычитывать очередной документ, лежавший на столе, но в голове билась единственная мысль: «Тревога!».
Она вспомнила о мягких щечках своего сына и попыталась представить, как прикасается к ним, но ей каким-то образом мешал глубокий и узкий шрам Кима Хак Су.