Фатерлянд
Шрифт:
Чикако миновала несколько дверей, прежде чем дошла до холла с эскалаторами. Нос щекотал запах инсектицидов. Неужели они все еще распыляют средство от насекомых? В субботу в помещениях отеля появилось невероятное количество насекомых, и штаб пришлось перенести вниз. Все сошлись во мнении, что насекомые, скорее всего, развелись в тропической растительности, украшавшей отель. Когда Чикако пришла на работу, на окнах второго этажа были опущены пожарные шторы, и часовой велел ей идти на первый этаж. Было ясно, что что-то готовится. С верхнего этажа перенесли вещи: телевизоры, компьютеры, телефонные аппараты, кипы бумаг, канцелярские принадлежности, спальные принадлежности, комплекты военной формы и прочее. Из лагеря был вызван инженер, чтобы перекрыть все проходы наверх. Солдаты в панике стряхивали насекомых с одежды; некоторые скребли головы и копались в своем нижнем белье.
В женском
— Что случилось? — спросила она.
— Мухи! Куча каких-то мошек!
Пол в банкетном зале и в туалете был усеян мертвыми насекомыми, которых Чикако никогда не видела. Работа почти полностью прекратилась, документы валялись в беспорядке.
Командующий Корпусом Хан Сон Чин, Пак Мён и Чо Су Ём сидели в холле, но, как только там появилась Чикако, они замолчали. Пак ответил на ее приветствие и сразу же спросил, как идут дела со швартовкой судов в порту. Чикако сказала, что вопрос будет улажен к трем часам дня. С Паком она говорила по-японски, но, понимая по-корейски, в разговоре офицеров различила слово «карантин».
Чикако нравилось ходить по красной ковровой дорожке, что вела из холла в банкетный зал, где было ее рабочее место. В помещениях чувствовался стойкий запах кимчи, смешанный с сигаретным дымом. Все офицеры Корё были страшными курильщиками. Чикако обратила внимание на то, что люди из команды Ли Кви Ху разместились в углу, усердно колотя по клавиатурам, составляя базу данных для прибывающих основных сил вторжения.
В другом углу работал телевизор. На экране показывали боевые корабли Сил самообороны и самолеты F-15 «Игл» на авиабазе Касуга. Впрочем, на это никто не обращал внимания, так как все присутствующие были уверены, что японцы не посмеют оказать сопротивление. По своим размерам помещение напоминало Чикако спортзал в ее школе. У входа висели фотографии Лайзы Миннелли и Уитни Хьюстон, словно обе выступали здесь. В зале стояло около двадцати столов, разделенных на три ряда. За ними сидели два десятка офицеров, занимавшихся вопросами пропаганды, стратегии, разведки, логистики и снабжения, строительства, медицинской помощи… Помимо этих специалистов, здесь же сидели люди из Специальной полиции, юристы, финансисты и транспортники. В зал постоянно входили рядовые солдаты, а также представители японских фирм.
Совещание в холле, судя по всему, закончилось — в зал вошли Пак и Чо. За недолгое время Чо Су Ём успел превратиться в местную телезвезду. Старший офицер о чем-то спросил его, и тот ответил, что собирается в офис телекомпании «Эн-эйч-кей Фукуока» готовиться к вечерней трансляции, во время которой будет говориться о прибытии северокорейского флота. Чо действительно выглядел весьма эффектно, и это объясняло его популярность среди женщин, но Чикако испытывала некоторый холодок рядом с ним. Дело было не в самом Чо — все без исключения корейцы вызывали у нее отторжение. Сначала Чикако не могла понять, в чем дело, но вскоре поняла, что виной всему присущая им грубость, которая была следствием нищеты и невежества. Корейцы выглядели на редкость неотесанными. Даже их женщины не брили подмышек и не боролись с растительностью на лице, а мужчины считали совершено нормальным, если от них разило потом. Особенно гадостно от них пахло, когда они брызгались дешевым одеколоном. Чикако была родом из небольшого провинциального городка на границе префектуры Кумамото и выросла среди подобных грубых людей. Только переехав в Фукуоку и поступив в колледж, она приобрела некоторые понятия о правилах хорошего тона — особенно в том, что касалось еды, косметики и моды. Чо и Пак хоть как-то старались следить за собой — остальные же были просто невыносимы. Кроме того, корейцы в своих взаимоотношениях проявляли послушание, которое граничило с рабским сознанием. Подчинение младших по рангу старшим было у них в крови, и при этом все они испытывали сильную неприязнь к чужим. С другой стороны, покорность можно было рассматривать как желание выполнить поставленную задачу, а недоверие и неприязнь к чужим — как искреннюю приверженность своим собственным идеалам. Все зависело от того, с какой стороны посмотреть.
Рабочие столы для сотрудников мэрии располагались рядом с отделом ЭКК по логистике и снабжению. Чикако пришла довольно рано — ее коллег-японцев еще не было. Когда она впервые появилась в командном центре Экспедиционного корпуса вместе с семью служащими из мэрии, у нее буквально тряслись поджилки. Кто-то из ее коллег, оцепеневший от страха, пробормотал: «Ну все, мне точно конец!» Однако корейцы приняли их довольно радушно — каждый из служащих получил по букетику цветов, и эти букетики
Чикако села за свой стол, вытащила из сумки ноутбук и открыла рабочий файл. В этот момент к ней подошла Ким Хван Мок и с улыбкой поздоровалась. Ким была небольшого роста, миловидна, гораздо моложе Чикако и неизменно вежлива. Вместо привычной военной формы на ней были костюм из серой с желтыми полосками материи и белая блузка. Гражданский костюм ей очень шел. Судя по всему, она должна была идти на переговоры с кем-то из местных поставщиков — только в этом случае служащим ЭКК разрешалось надевать штатскую одежду.
— Мне нужно будет уйти после обеда, — сказала она Чикако. — Вы не возражаете, если я отложу составление списка закупок консервов?
Чикако поинтересовалась, не собирается ли Ким в «Хоукс Таун», но та ответила, что идет в медицинский центр Кюсю, чтобы оплатить счет за лечение раненого капрала, из-за инцидента с которым накануне были расстреляны двое корейских солдат. Это, правда, мало соотносилось с закупками продовольствия, но Ким также являлась ответственной за расчеты в японской валюте.
— Ничего страшного, — сказала Чикако. — Я перезвоню поставщикам и попрошу перенести переговоры.
— Благодарю вас! — поклонилась ей Ким и вернулась на свое рабочее место.
Чикако посмотрела на часы — без двадцати одиннадцать. Все утро ушло на переговоры с мэрией и поставщиками. Мэр Фукуоки всеми силами оттягивал решение вопроса о прибытии северокорейского флота, и финансовая сторона дела оставалась нерешенной. Первый же звонок был от подрядной организации, которая обязалась обеспечить прокладку водопровода, канализации и электросетей, теперь они интересовались, когда будут оплачены закупленные материалы. Речь шла о ремонте жилого комплекса и школы в Одо, и работы должен был финансировать Экспедиционный корпус. Чикако полагала, что сама проконтролирует этот вопрос, но оказалось, что в деле задействовано двадцать шесть субподрядчиков, а работы должны были проводиться на трехстах объектах, и на каждый нужно было оформить по двадцать различных документов — оценку стоимости, договор подряда, заказ и так далее. Кроме того, для согласования сделок с командованием ЭКК документы требовалось перевести на корейский язык. У Чикако уже рябило в глазах от всех этих файлов, содержавших договоры на закупку медикаментов, одежды, продуктов питания, соглашений на водоотведение и утилизацию мусора. Дожидаясь, пока поисковая система выведет информацию из базы данных мэрии о договорах на прокладку труб, Чикако подобрала документы, необходимые для обеспечения работы карантинной инспекции в порту Хаката, и пробежала глазами проект договора на перевозку ста двадцати тысяч человек в Одо. Разумеется, ее коллеги тоже не сидели сложа руки, но Мизуки посоветовал ей лично проверять документацию касательно финансовых вопросов.
Стоило мэру куда-то отлучиться, как связь с городскими властями прекращалась. Более того, отношения между сотрудниками мэрии, оставшимися на своих местах, и прикомандированными к ЭКК становились все более напряженными. Чикако жаловалась на это Мизуки, но тот велел плюнуть и растереть — что Чикако и пыталась делать. Конечно, все служащие мэрии боялись людей из Корпуса и, как она думала, испытывали что-то вроде ревности к прикомандированным. Но главная проблема — для всех — заключалась в нехватке времени. Осуществление реновационных проектов, как правило, занимает три-четыре года, от предварительного обследования до завершения строительства. Обследование может занять не меньше года. После этого составляется план работ со сметой расходов, которая вносится в бюджет на следующий год, и этот план еще будет не раз корректироваться.
Но сейчас традиционная схема была нарушена. Размер бюджета не был определен точно, да и времени на его обсуждение, по сути, не оставалось. Подобные работы всегда проводились по строгой схеме, и никому доселе даже в голову не могло прийти, что простой служащий, вроде Чикако, может, минуя непосредственное руководство, обсуждать вопросы напрямую с мэром. Первым поручением для Чикако в ЭКК было заключение контракта с «Фукуока Тобакко» на поставку для Корпуса партии сигарет «Севен Старз», и Чикако уговорила мэра уладить этот вопрос с финансовым департаментом, который вынужден был одобрить сделку.