Фатерлянд
Шрифт:
Детский сад находился рядом с баптистской церковью при Университете Сейнана Гакуина. Район был довольно ухоженный, красиво застроенный и изобилующий озелененными улицами. Чикако смотрела на сына через окно. Кента сидел на одном из поставленных полукругом стульев, опустив голову и болтая ногами. Когда Чикако подвезла Кента до дверей садика, к нему подошел воспитатель, и мальчик пошел с ним, ни разу не оглянувшись на мать. Чикако перевела дух, но все-таки ей было немного грустно. Ей очень хотелось, чтобы сыну было весело. До полудня он останется здесь, а потом его на автобусе отвезут в другой садик, рядом с домом.
— Доброе утро, Оноэ-сан!
Чикако обернулась и увидела женщин, которые вели своих детишек к дверям сада,
— Это ж вам не шутки какие, — говорила жена директора банка. — Мой муж должен обеспечить открытие счетов для ста двадцати тысяч человек. Он буквально живет на работе. А на прошлых выходных ему пришлось даже остаться в гостинице.
У банкирши были коротко остриженные волосы; в челке — красные пряди. Она носила куртку, обтягивающие кожаные лосины и сапоги. Все пять женщин окружили Чикако и заговорили разом. Она украдкой взглянула на часы — четверть восьмого, можно было поболтать минут пятнадцать. Ее рабочий день начинался в девять, но сотрудники ЭКК имели обыкновение приходить на службу на полчаса раньше, и служащим мэрии было рекомендовано также следовать этому правилу.
— Ну, когда мужа нет дома, вы же не знаете, чем он действительно занимается! — рассмеялась жена поставщика продуктов, закуривая сигарету и пуская дым сквозь зубы.
Волосы у нее были завиты и окрашены под шатенку. Черные колготки, замшевые сапоги без каблука, темно-коричневое трикотажное платье и оранжевая шаль. Супруга владельца ресторана была в джинсах и кроссовках, зато носила свитер «Прада» с меховой выпушкой по воротнику, а в ушах у нее были длинные серьги с бриллиантами. Сколько они стоили, Чикако могла только догадываться. На плечах жены риелтора красовалось белое кожаное пальто от «Макс Мара». В этой компании одна лишь Чикако выглядела скромным воробушком: неокрашенные волосы и купленный по скидке серый костюм, который соответствовал уплаченным за него деньгам. Ей не очень нравилось общаться с этими женщинами, но, впрочем, она не испытывала к ним неприязни. По крайней мере, Чикако воспринимали как успешную женщину, имевшую престижную работу. Все эти женщины довольно поздно вышли замуж и родили детей после тридцати, но при этом они буквально обожали своих малышей, жили ими. В одной книге, посвященной воспитанию детей, Чикако прочитала, что большинство мам переживают в жизни этап, когда ими руководит животный инстинкт, и они готовы чуть ли не пробовать на вкус какашки своих детей. Прочитанное точно относилось к этим женщинам.
Хотя Чикако и не была им ровней, но все-таки они все ощущали что-то вроде близости. К тому же женщины были достаточно воспитаны и не лезли в душу, в отличие от соседей, которых хлебом не корми, дай посплетничать.
— Вам, наверное, сейчас нелегко, Оноэ-сан, — обратилась к ней супруга риелтора.
Чикако кивнула. Это так. В настоящее время она вела переговоры насчет выделения места для пятисот кораблей в порту. В условиях блокады порт Хаката мог принять все суда, но городские власти соглашались выделить только два пирса — Окихама и Хигасихама. Уже была достигнута договоренность, что для обеспечения швартовки в порт будет направлено десять кораблей с корейскими офицерами.
Женщины внимательно выслушали эту новость — Чикако видела, что они явно впечатлены.
— Но что же теперь будет? — спросила ее жена директора филиала «Сони», вертя на пальце ключ зажигания.
Впрочем, этим вопросом теперь задавалась вся Фукуока, но никто не мог дать определенного ответа.
— О, я тут недавно скачала у «Студио
Все оживились и бросили жребий, кому смотреть первой. Чикако поражалась твердости духа этих женщин. Они не знали, что случится завтра, зато прекрасно понимали, что должны делать сейчас. Им все равно нужно было кормить, купать, одевать своих детей и каждый день отвозить их в садик. А дома смотреть вместе с ними аниме.
Чикако рассказала, что командование Экспедиционного корпуса обещало не отнимать землю и не арестовывать активы гражданских лиц, однако не было никаких гарантий, что корейцы выполнят это обещание. Чтобы завладеть собственностью, им было достаточно объявить человека преступником. Никто не знал, как корейцы собираются управлять захваченным городом. Единственно, что стало понятно для Чикако с начала ее работы в штабе ЭКК, так это то, что каждый из корейцев был уникальным специалистом в той или иной области. Ей приходилось часто контактировать с офицером отдела материально-технического снабжения по имени Ким Хван Мок. Девушка была прекрасно образована, проста в общении и чрезвычайно трудолюбива. Она так много работала, что, казалось, вообще не нуждалась в сне. Правда, Чикако очень боялась огромного майора Кима Хак Су, обладавшего поистине леденящим душу взглядом. Она была просто в шоке от того, как грубо он обращался со своими подчиненными. Страх был настолько силен, что она избегала даже взглядом с ним встречаться.
Разобравшись с очередностью просмотра диска, женщины обеспокоенно поинтересовались у Чикако, не собираются ли корейцы взорвать хранилище сжиженного газа в случае военного конфликта. Но Чикако и сама не знала, так как обратиться к кому-нибудь из корейцев с подобным вопросом она смертельно боялась. Впрочем, проработав в командном центре несколько дней, она сомневалась, что люди Корё сделают что-то подобное, — уж больно благоразумными и практичными они выглядели. Ким Хван Мок провела огромную работу с местными торговцами, и, когда ей удалось заполучить партию инсектицидов и антисептика, она радовалась, как ребенок. Спецсредства потребовались в связи с тем, что в помещениях командного пункта внезапно появились целые орды насекомых… Конечно, угроза взрыва газохранилища была хороша в качестве средства шантажа, но в действительности это означало бы конец и для самих корейцев.
Напоследок Чикако рассказала своим приятельницам историю про переработку бумаги. Об этом она узнала от Ли Кви Ху, офицера разведки.
— А вы знаете, как в руки Экспедиционного корпуса попала личная информация о гражданах Фукуоки? — спросила Чикако.
— Нет! — хором закричали женщины.
— Всем известно, что местные власти передали идентификационные коды корейцам, чтобы спасти заложников. Но тут ведь что: последние десять лет Фукуока экспортировала большое количество макулатуры. К нам приходит множество контейнеров со всякой всячиной, так не отправлять же их обратно пустыми? Тем более что в Юго-Восточной Азии не хватает бумаги, вот и решено было отправлять туда использованные документы. Но дело-то в том, что у нас в мэрии постоянно твердят об экономии, и нам приходится делать заметки и черновые расчеты на обратной стороне распечаток. А кто будет думать, что там могут оказаться и чьи-нибудь личные данные? Есть, конечно, шредеры, но кто будет заморачиваться, чтобы совать в них каждую бумажку?
Заинтересованные женщины окружили Чикако плотным кольцом.
— И вот мне рассказали, — продолжала Чикако, — что часть экспортируемой макулатуры шла в Северную Корею. А там целая куча людей только и занимались тем, что просматривали каждый клочок, собирая любую информацию. А ведь туда отправляли не только наши документы, но и бумаги из банков и частных компаний. Вся эта информация стала достоянием северокорейцев, и они использовали ее при захвате Фукуоки. Кроме того, мне рассказали, что при создании сети «Джуки-Нет» к работе привлекались частные фирмы, которые передавали часть работы по договорам субподряда индийцам и китайцам, а те в свою очередь передавали информацию в КНДР.