Фатерлянд
Шрифт:
— Эй, Фукуда, — крикнул Мори, потрясая своей М16, когда парень двинулся сторону «кормы». — Может, возьмешь ее?
— Неа! Если я напорюсь на кого-нибудь из них, тут уж никакое оружие не поможет.
Андо то и дело переводил взгляд с указателя этажей на циферблат своих часов. На вопрос Сибаты, что он делает, Андо ответил, что замеряет время, которое требуется солдатам для проверки каждого этажа. Лифты вновь пришли в движение, чтобы спуститься на этаж.
— Три минуты, — подсчитал Андо.
Сибата прикинул в уме и сказал,
— Тогда давайте к работе!
Татено предложил, чтобы кто-нибудь остался наблюдать за лифтами, но Такегучи возразил:
— Фукуда будет заниматься минами, так что у нас и так уже некомплект.
— Я могу остаться, — сказал Андо. — Синохара лучше меня очищает колонны, а Татено будет наблюдать за часовыми. А я уж тут посмотрю.
Хино снова начал работать, замотав лицо полотенцем. Покрытие резалось с трудом — сильно мешали волокна, и лезвие проскальзывало. Синохара спросил Татено, что происходит у стадиона.
— Там сейчас только два часовых, — ответил тот, — и оба разговаривают по мобильникам.
Не отрывая бинокля от глаз, Татено вдруг пробурчал:
— А что, они уже насекомых не боятся?
— Хороший вопрос, — отозвался Синохара, продолжая отколупывать остатки покрытия с колонны.
Хино сказал, что этих солдат — двадцать шесть или сколько их там — скорее всего, бросили сюда, как расходный материал. В конце концов, вечером прибудут сто двадцать тысяч человек подкрепления, и эта группка уже мало что значила.
У Татено зажужжал телефон. Андо сообщил, что «корёйцы» уже на тридцать первом этаже. Синохара посмотрел на часы — «корёйцы» явно опережали график.
— Они прошли три этажа всего за семь минут и сорок секунд!
— Знают, заразы, свое дело, — глухо отозвался Хино сквозь пропотевшее полотенце. — Но и мы тоже справились быстрее.
Стоя на стремянке, Синохара просунул долото в разрез и ударил молотком. Отплевываясь от пыли и грязи, он вполголоса бормотал:
— Да им похер… Убийцы, что с них взять. Они просто грохнут любого, кто дернется или кто не похож на них.
Он слез с лестницы и принялся долбить внизу колонны. Хино переставил стремянку и сделал разрез наверху. Затем положил резак на кровать и принялся растирать затекшие руки. Те, кто здесь жил, покидали номера в страшной спешке. В одной комнате валялись окровавленные салфетки, в другой прилип к полу использованный презерватив. В номере, где они работали, у гидромассажной ванны стояло серебряное ведерко для льда, из которого торчала бутылка зеленого стекла. «Интересно, — думал Хино, влезая на стремянку, — кто этот номер занимал? Один человек? Хотя, нет. Скорее всего, тут жили мужчина и женщина, они сидели в ванне и смотрели на городские огни». Хино представил, как это выглядело, и тут же лезвие его резака соскользнуло с поверхности. Он выключил инструмент
Что такое? Переутомление? Нет. Это все из-за «корёйцев», которые вот-вот доберутся до них.
Тем временем Синохара, продолжая выплевывать набившуюся в рот пыль, бубнил себе под нос:
— Гребаные «корёйцы»! Отморозки, мать их… Им лишь бы кого-нибудь грохнуть… Им плевать, кто умирает, друг, враг, — все им похер! Им что насекомые, что люди — насрать!
Хино еще никогда не слышал, чтобы сдержанный Синохара был таким разговорчивым. Что с ним случилось? И почему это серебряное ведерко, эта ванна, в которой сидят двое, никак не выходят у него из головы? До этого он вообще не думал о таких вещах.
Татено продолжал смотреть в свой бинокль, держа у уха телефон в ожидании докладов от Андо, и сообщал:
— Они смотрят вверх… Курят… Смеются…
«Мы просто дико боимся, оттого и ведем себя как дураки», — вдруг осенило Хино.
Татено сказал, что «корёйцы» уже на тридцатом этаже. Они определенно ускорились.
«А мы, — думал Хино, — парализованы страхом и поэтому работаем медленнее».
Он сказал Татено и Синохаре, что хочет переговорить с Такегучи, и вышел из комнаты. Оба бросились вслед за ним. Ребята прошли через центральный лифтовой холл. Андо спросил их, куда они так летят.
— Позже объясню, — бросил Хино. — Оставайся здесь и следи за лифтами!
Команда Такегучи столкнулась с проблемой. Миядзаки ошибся при подключении проводов, и теперь разъяренный Такегучи вместе с Сато проверяли остальные. Когда Хино сказал, что им надо поговорить, Такегучи с удивлением посмотрел на него и спросил, закончил ли тот свою работу. Хино покачал головой и сказал, что пришел сообщить одну мысль. Ямада, Мори, пятеро сатанистов, Феликс и Мацуяма отложили свои инструменты.
— Мы все перепуганы и боимся признать это, — начал Хино. — Вроде бы мы стараемся работать спокойно, но на самом деле я почти обоссался от страха и поэтому не могу сосредоточиться на своей работе. Из-за страха мы теряем время и ошибаемся. При таком раскладе «корёйцы» появятся здесь раньше, чем мы закончим.
Почти все кивнули с видимым облегчением. Как оказалось, они думали точно так же.
Такегучи посмотрел себе под ноги.
— То есть ты хочешь сказать, что пора валить отсюда? — спросил он.
— Погоди. Я хочу спросить вот о чем. Если мы сейчас смотаем удочки, сможем ли мы разрушить отель?
Такегучи качнул головой, и у остальных разом вырвался вздох разочарования. Мори и Ямада переглянулись и одновременно произнесли:
— Твою ж мать!
— У нас осталось еще восемь колонн. Если мы их не разрежем, то здание накренится, но не рухнет, — сказал Такегучи, обводя всех взглядом.
— Они уже на двадцать восьмом, — сообщил Татено.
Хино спросил, как обстоят дела с минами.