Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев
Шрифт:
В обоих случаях — покупая землю или беря ее «в наем» — Шереметев, разумеется, руководствовался расчетом, что затраченные деньги возвратятся с прибылью. О том же заботились и его приказчики. Убеждая Бориса Петровича приобрести имение Речное в Хотмыжском уезде, продававшееся за 1000 рублей, борисовский приказчик уверял фельдмаршала, что «мошна ту тысячю с тово Речнова в один гот» выручить, а сам Шереметев, по его словам из ответного письма, был бы удовлетворен, если «и в два года может оплатитца»{77}. На чем приказчик строил свои расчеты, он не объяснял, но, конечно, столь блестящие перспективы не были обычными. Случалось, землю покупали, чтобы передать ее на оброк своим же крестьянам, и в этих случаях владельцу приходилось быть особенно скромным в своих ожиданиях. Иногда получалось
7
Ценность земли по условиям того времени определялась тем, насколько она была населена. Шереметеву в отношении многих своих вотчин пришлось решать эту задачу. Так, были первоначально пусты или почти пусты обширные украинские вотчины фельдмаршала: такой именно смысл имеет его заявление, что он сам их «построил».
На Украине пустая земля заселялась по преимуществу «вольными черкасами», «призывать» которых составляло одну из главных обязанностей местных приказчиков. В центральных областях, где вольный человек был тогда редкостью, надо было покупать людей. В 1718 году на Белоозере была куплена целая партия крестьян, «для взятья» которых ездил туда по указу Шереметева его денщик Гаврила Ермолаев. Но денщик привез в Юхотскую волость только пять человек, остальные же, по-видимому, уперлись и отказались ехать. И фельдмаршал послал денщика вторично, предписав ему захватить с собой «и тех мужиков, которые оных крестьян купили для всякого вспоможенья», а также двоих из привезенных с Белоозера «для верности, — как объяснялось в указе, — другим, что оным мужикам взятым никакой обиды не показано»{79}.
Исполняя директивы владельца, вотчинные администрации, конечно, имели разный успех в заселении земель, а с другой стороны, неравномерность заселения вотчин была исторически унаследованным фактом: отсюда неизбежной становилась регулирующая роль самого вотчинника. И ряд указов Бориса Петровича показывает нам его в этой роли. Так, ржевскому приказчику предписывалось в 1717 году «вывесть» из Ржевской вотчины «на селение» в кромские вотчины 30 семей «из бобылей» с обещанием, что им будет дана ссуда. «И сей мой указ, — читаем далее, — на мирском сходе им, крестьянам, объявить: будет похотят — добровольно, а будет охотников не будет, выписать и в неволю»{80}. Таких же «добровольных» переселенцев и туда же должна была дать и Вошажниковская волость.
В результате принятых Шереметевым мер крепостное население его земель сильно выросло. Там, где переписные книги 1677–1678 годов констатируют пустоту, появились крестьянские дворы. При этом значительно увеличилось количество жителей (точнее — дворов) и в вотчинах, доставшихся фельдмаршалу заселенными.
Глава вторая
1
Карьера Б. П. Шереметева началась так же, как она начиналась у каждого представителя русской знати, — с придворной службы. Время от времени по особым назначениям он выполнял разные придворные обязанности: сопровождал царя в поездках по монастырям и подмосковным селам, стоял рындой при торжественных приемах и т. п. В 1679 году он был назначен в Большой полк товарищем воеводы — это была первая его служба военного характера. Через два года видим его уже воеводой Тамбовского разряда (по-современному — военного округа). Никаких сведений о деятельности Б. П. Шереметева в том и другом звании мы не имеем, но из самих назначений ясно, что он быстро выдвинулся среди своих сверстников. В 1682
На исходе XVII века в области внешней политики два главных вопроса стояли перед Россией: отношения с Турцией и отношения со Швецией. Вопрос турецкий выдвигался необходимостью защиты южных границ от вторжения крымских татар. Легче всего он мог быть решен путем доведения русских владений до берегов Черного и Азовского морей. Но Крым был вассалом Турции, и борьба с ним сделала неизбежной войну с Турцией, тем более что Турция имела притязания на влияние в пределах Украины вообще. Отсюда крымские походы В. В. Голицына — при Софье, азовские и прутский походы — при Петре.
Отношение к Швеции определялось в основном стремлением России утвердиться на балтийском берегу. Это стремление естественнее всего осуществлялось бы возвращением из-под власти шведов старинных русских областей Ингрии и Карелии, то есть восточного побережья Финского залива. Необходимость для экономического развития России собственных «морских пристанищ» на балтийских берегах была тогда уже совершенно ясна, и во второй половине XVII века на многократных посольских «съездах» и переговорах со шведами московские дипломаты неизменно предъявляли требование о возвращении областей на Балтике; не раз называлась и шведская крепость Ниеншанц, на месте которой потом возник русский Петербург.
В противостоянии с турками и шведами Россия не была одинокой. С Турцией имели свои счеты Польша, Австрия и Венеция, особенно первая, и это обстоятельство делало их естественными союзниками России. Точно также и Швеция восстановила против себя своих соседей Польшу, Данию и Бранденбург, грозя превратить Балтийское море, как тогда говорили, в «Варяжское озеро», то есть завладеть всеми его берегами. Отсюда — сложная система союзов, в которой свое место заняла и Россия.
В марте 1686 года прибыли в Москву для заключения союза против турок польские послы. Вести переговоры, или, по-тогдашнему, «быть в ответе», был назначен с русской стороны среди других и Б. П. Шереметев. С самого начала русские выставили непременным условием заключения союза закрепление Киева, уступленного полякам в 1667 году, за Москвой, а взамен этого обязывались разорвать мир с султаном и двинуть войска в Крым. Поляки упорно хотели сохранить Киев за собой, и только крайняя нужда в таком мощном союзнике, как Москва, заставила их согласиться на русские условия. Эта большая победа московской дипломатии лично Шереметеву принесла звание «ближнего боярина и наместника Вятского». Он же был отправлен в конце 1686 года в Польшу во главе огромного посольства, а затем с тем же посольством — в Вену, чтобы объявить императору Леопольду о заключении «вечного мира» с поляками.
При исполнении этих поручений Борис Петрович проявлял обычные московским дипломатам свойства — не знающую колебаний стойкость в преследовании поставленной задачи и неумолимую требовательность в отношении посольского церемониала. В возникавших не раз в Польше и Австрии на этой почве спорах — например, по вопросу о том, в каком месте выходить из кареты при приезде ко дворцу, когда снимать шапку, как произносить царский титул, сколько раз кланяться и т. п. — обыкновенно верх оставался за московским боярином. А наряду с этим в поведении Шереметева сказались, как мы уже видели, и новые, незнакомые дипломатам прежнего времени черты, свидетельствовавшие о зарождении в Москве новой культуры поведения.
Дипломатические поручения были, однако, только эпизодами в жизни Бориса Петровича. Поприщем, на котором он приобрел известность, было военное дело. Вскоре по возвращении из посольства он был назначен воеводой Белгородского разряда, на обязанности которого лежала охрана южной границы от татарских набегов, а в следующем, 1688 году принял участие в походе В. В. Голицына против Крыма, предпринятом согласно условиям «вечного мира» с Польшей. Это первое выступление будущего фельдмаршала в настоящих сражениях не было, однако, удачным: в двух сражениях в Черной и Зеленой долинах предводительствуемый им отряд был смят татарами, хотя он сам и проявил большую храбрость.