Феминиум (сборник)

Первушина Елена Владимировна

– Но леди Танна! Это работа журналисток! Или вы не доверяете моим девочкам?

– В профессионализме ваших девочек никто не сомневается. Но не забывайте, я тоже начинала с простой журналистки. И, – она подмигнула, – никому не помешает тряхнуть стариной да размять кости!

Дамара вежливо улыбнулась, протянула начальнице листок с адресами и телефонами.

– Благодарю. Если за сегодня и завтра управлюсь с текущими делами, то к послезавтрашнему утру буду в славном N. А от него – и до M рукой подать!

Танна едва сдержалась, чтобы не выбежать из кабинета Дамары

вприпрыжку. На мгновение показалось, будто она и впрямь перенеслась лет на десять назад и стала юной восторженной журналисткой, только начинающей карьеру в Национальном Медиахолдинге. Подобное странное возбуждение охватывало ее разве что при просмотре древних фильмов.

– Эй, слизняк! Закурить не найдется?

– Э… М-нэ-э-э… Я не курю…

– Неужели?

– Ха-ха! А в карманах у тебя что, слизнячок?

Танна прислушалась. Пошла на приглушенные голоса. За кустарником отцветающей сирени три малолетние барышни окружили одного омегу. Тот стоял спиной и сиротливо сутулился. Барышни были в обтягивающих кожаных комбинезонах и шапочках а-ля «кошачьи ушки». Танна скривилась. Тоже мне, героини! Позорят священный символ!

– Что здесь происходит?! – она включила «командный» тон и вышла из тени.

– А! Нет, ничего.

– Мы просто…

– Мы пошутили!

Еще и беты, плюс ко всему!

– Брысь отсюда!

Беты стушевались и мгновенно растаяли в вечерних сумерках. Омега все еще стоял, ссутулившись, и затравленно поглядывал на спасительницу.

– Какого пса плешивого? – прошипела та, узнав жертву.

– Я просто хотел взглянуть на тебя хоть издалека. – Борис медленно выпрямился. – А ты сегодня задержалась дольше обычного. Я не собирался тебя тревожить, просто посмотреть… Но я пропадаю без тебя. Ты же видишь! Неужели тебе ничуть меня не жаль?

– Жаль?! За кого ты меня принимаешь? За омегу?

– В этом твоем фильме… Там женщины совсем другие.

– Мужчины тоже!

– Котенок…

– Пойдем в машину. – Танна с трудом скрывала отвращение. – Отвезу тебя домой.

– Котенок! – омега радостно бросился к ней, но Танна его остановила.

– Я просто! Отвезу! Тебя! Домой! Чтобы ты опять не влип во что-нибудь. Но в следующий раз, увидев, что ты попал в беду, я и пальцем не пошевелю, понял? Забудь меня! В наше время тоже полно женщин, способных вас жалеть. Я этого не умею. К тому же мне в N ехать сегодня.

Она развернулась и пошла к серебристой «Неохонде». Омега уныло поплелся следом.

В городе N Танну ждали две новости, и обе были печальны. У дома художника Радомира ее встретила похоронная процессия. Пожилая женщина убивалась над гробом с молодым то ли гаммой, то ли омегой (поди их разбери, мертвых), рядом на липе бестолково пищали синицы. Танна отправила дурные предчувствия к псам лишайным и спросила у стоящей рядом молодой леди:

– Простите, а кого хоронят?

– Радомира Казевича, – бесцветным голосом ответила леди, альфа, несомненно. – Моего брата.

– Что случилось?

– А вы, простите, кто?

Танна замялась. Представляться директором Национального

Медиахолдинга было как минимум неуместно. Соврать, что давняя знакомая?

– Меня зовут Танна Морс. Я…

– Я знаю, кто вы. Брат предупреждал, что вы приедете. Во вторник днем. А вечером бросился под грузовик.

Танна вздрогнула. Она говорила с художником во вторник утром. Договорилась о встрече. А сегодня телефон Казевича не отвечал. Теперь понятно почему.

– Я не верю! – Сестра погибшего вскинула голову, с вызовом посмотрела Танне в глаза. – Радомир был талантлив. И любил жизнь. Да, он переживал из-за того, что ему сложно пробиться, но не настолько, чтобы…

Она задрожала и умолкла.

– Успокойтесь, – Танна приобняла леди Казевич за плечи. – Если вы не возражаете, расскажете мне про вашего брата позже. Когда придете в себя.

Казевич молча кивнула.

А Танна поехала в областную больницу, не ожидая, впрочем, и от этого визита ничего хорошего. Телефон Иоанна Налина тоже упорно молчал.

– Нелепая случайность, – заместительница главврачессы, толстая бета в белом халате, развела руками. – У него в кабинете окно заклинило. Ждали мастерицу со дня на день, но он решил открыть его сам. Всегда был таким самостоятельным… В общем, влез на подоконник, поскользнулся и вылетел прямо на мостовую.

– Он?..

– Лежит в реанимации.

– Слава Кошкам! Я должна его увидеть.

– Он без сознания!

– Неважно! Мне просто нужно… – Что именно «нужно» Танна объяснить не могла. Но была четко уверена, что должна, нет, просто обязана увидеть Иоанна. Живого.

– Подождите. Леди! Куда вы?

Бета катилась за ней по больничным коридорам.

– Иоанн Налин! В какой палате Иоанн Налин? Где здесь реанимация? – Танна бросалась к проходящим мимо врачессам, медсестрам, пациенткам. От нее почему-то шарахались.

– Стойте! – бета наконец умудрилась схватить ее за руку. – Вот врачесса Налина. Она вам все расскажет.

Танна остановилась перед красивой высокой альфой с аккуратной прической и уставшими глазами.

– Вы родственница? К сожалению, Иоанн только что скончался.

Из больницы Танна вышла совершенно разбитой. Будто это ее выбросили из окна и переехали грузовиком, а не абсолютно незнакомых ей омег. Впрочем, нет. Эти двое были больше чем омегами. Они были личностями!

И их убили.

В последнем сомневаться не приходилось. Даже во времена наивной юности она не верила в подобные совпадения, а теперь – и подавно. Кому-то мешают успешные омеги. Кто-то их боится. Возможно, по той же причине, по которой прячет фильмы про Чезаре и ему подобных. И кто-то не хочет, чтобы информация об омегах распространялась по миру. Иоанна сгубила статья в «Мэнс Лайфе». Радомира – видимо, ее звонок художнику. От осознания, что она оказалась пусть косвенным, но убийцей, стало тошно. Но до третьего – гамма-писателя по имени Антон Крон – она так и не дозвонилась. Не только сегодня, а вообще. Значит, его отследить не могли. Конечно, если информацию убийцам не слила Дамара. А вдруг слила? В порошок сотру!