Феникс
Шрифт:
Глава двадцать седьмая
ПЕРМСКОЕ МОРЕ!
Мы плыли почти сутки, не останавливаясь на ночевку. Дежурные рулевые сменялись через каждые три часа, и к утру наши плоты вынесло в море. За 23 часа мы преодолели 102 км., отделявшие нас от цели. И вот мы в море. Велико ли оно или мало, мы пока не знаем, но уже определили, что воды его пресные. Это обстоятельство очень важно для нас. Значит, города, которые, несомненно, возникнут на берегах этого моря, не будут испытывать недостатка в питьевой воде. Есть повод веселиться, не правда ли? Это событие мы отметили с максимальной помпой, на какую только были способны невыспавшиеся, усталые люди, но одержавшие славную победу. Единогласно мы окрестили наше море Пермским. Впрочем, мы его и раньше так именовали, хотя и в глаза его не видели. Но вот теперь это название как бы официально утверждено.
Чтобы найти подходящее место для высадки, нам пришлось плыть вдоль берега. У нас были самодельные весла, но на них далеко не уедешь. Поэтому мы соорудили из плащ-палаток, наскоро их сшив между собой, нечто вроде паруса. Как крепить парус к мачте, которая у нас была на плоту с самого начала плавания, я знал по опыту чуть ли не с детства. В свое время я с дедом и отцом много ходил под парусами. Вскоре наш плот, пользуясь сильным боковым ветром, далеко позади оставил команду хорунжия Свистунова. Позже, так же соорудив некое подобие паруса, второй плот догнал нас и то потому, что мы дожидались его.
В средине дня мы причаливаем к берегу и разбиваем временный лагерь на песчаной косе. По нашим расчетам, примерно здесь должен был выйти к берегу наш лесной отряд. Я выхожу с ним на связь и, узнав, что у них все в порядке, связываюсь с Базой. Со мной говорит сам Магистрат Хумет. Его "потусторонний" голос с нечеловеческим тембром, от которого я уже успел отвыкнуть, звучит в наушниках, и на меня словно дует космическим сквозняком, и по спине моей пробегает волна холода. Так я узнаю, что он жив и здоров и не собирается, пока во всяком случае, нас покидать. Кратко я докладываю Правителю о наших приключениях в подземном городе муравьев. Предположения насчет разумности Царицы этой колонии высказываются мной весьма в осторожной форме. Но Хумет, к моему удивлению, не придает особого значения этой, на мой взгляд, важнейшей информации. Или он темнит? Ему ли не понимать, что такое столкновение интересов двух разумных рас. К тому же столь разных рас. К тому же с нами, склонными к неограниченной экспансии. Ну да не мое это дело, я не политик. Хотя, как знать...
Под конец мне велят соорудить вышку радио- и свето-маяка на берегу и ждать прибытия вертолетов. Они должны были привести надувные плавсредства, с помощью которых мы (если захотим, или другие люди) должны будем обследовать побережье Пермского моря с целью отыскания подходящего места для закладки нового базового лагеря, который в перспективе может стать городом.
Я отдаю своим людям все необходимые распоряжения и по-хозяйски осматриваю величественный морской пейзаж и далекий за вуалью воздуха остров: размытое утренней дымкой, зеленоватое пятно. Берег наш по правую сторону от лагеря, выгибаясь дугой, уходит к бледно-сиреневому горизонту. Слева высится скалистый мыс, о чьи базальтовую грудь бьются воды с белыми верхушками пены.
Пески и камни. Предвкушающие будущее. Мне ясно
– Пойдешь купаться?
– слышу я сквозь мечту прорвавшийся голос Владлены.
Я вздрагиваю и, может быть, излишне резко отвечаю, что купаться в море запрещаю категорически - "слышите вы, это касается всех!" - пока хотя бы приблизительно не будем знать, какие хищники здесь обитают. Владлена, кажется, не обиделась на мою резкость, ибо в ту минуту, на месте нежного влюбленного был суровый начальник, отдающий распоряжение. А начальство Владлена уважала.
Глава двадцать восьмая
БЕГСТВО
Ночью я просыпаюсь оттого, что кто-то трогает меня за плечо. Недовольно поморщившись, я хотел было сказать Владлене: "Давай пока не будем форсировать события...", но вздрагиваю от неожиданности, когда вижу перед собой Андрея. Я резко сажусь, с визгом раскрываю молнию спальника.
– Без паники, - молвит Андрей, почти не разжимая своих тонких губ.
– Грузитесь быстро на плоты и срочно отчаливайте от берега.
– В чем дело!
– хриплю я, голос мой ломается от перехватившей горло сухости.
– Сюда идут муравьи. Мега формики.
Я вскакиваю и подаю сигнал, сидящему у костра часовому, и тот, движением фокусника, выхватив откуда-то походную трубу, тревожно блеснувшую в свете костра, играет подъем и общий сбор. Дозорные со всех ног бегут к лагерю. Кратко я обрисовываю ситуацию, в которую, сказать честно, еще сам не врубился. Люди стали грузить скудную амуницию на плоты и готовить их к плаванию.
– Какие муравьи? Мы ведь, вроде, с ними договорились...
– в моем голосе чувствуется растерянность, и это мне не нравится. "Возьми себя в руки", - приказываю я себе.
– Это местная колония, с побережья. Они движутся двумя колоннами: одна - вдоль берега, другая - по лесу. Они идут на соседний муравейник, а вы у них как раз на дороге. Все очень серьезно. Это война. И на десятки километров в округе все живое будет уничтожено.
Андрей говорит сухо, отстранено, не как живой, чувствующий человек, а как репродуктор, через который делают сообщения. Я словно окончательно просыпаюсь и задаю вопрос, который следовало бы задать сразу:
– Послушай, а как ты вообще здесь оказался?
– Это не суть важно, - знакомо машет рукой вестник, и на лице его отражается скука.
– Вы лучше поспешите, иначе будет поздно. Слышишь? Они уже близко.