Феномен 404

Игнатов Дмитрий Алексеевич

«Можно и так сказать…— нехотя отвечаю я и отдаю девчонке её смартфон.— Держи!»

Она деловито тычет по экрану своим пальцем.

«Подпишусь на них… Вдруг ещё чего интересного выпустят. Это прикольно. Наука, открытия, вся херня…»

Мы сидим в просторном помещении какого-то бывшего детского учреждения. Кажется, больница или интернат. Снаружи уже и не разберёшь. Весь фасад трёхэтажной коробки изъеден пулевыми отверстиями. Внутри почти всё вынесено или сломано. Коридорная система. Направо и налево в основном — то ли палаты, то ли комнатушки. На трёх-четырёх человек, судя

по металлическим остовам кроватей. Вещей мало. Вероятно, персонал и всех жильцов всё-таки организованно эвакуировали. Валяются забытые игрушки. На одинаковых шкафчиках разные забавные наклейки. И стены вокруг нас расписаны сказочными персонажами. С каким-то непонятым щемящим чувством я оглядываюсь по сторонам. Что тут было? Столовая? Актовый зал? Скорее, какая-то игровая комната.

Противник любит располагаться в таких местах. Зачем вывозить мирняк, когда можно прикрываться им, как живым щитом? Потом всегда можно изобразить из себя славных защитников города. Показать кадры с окровавленным плюшевым мишуткой. Пустить слезу на камеру. Устроить плач из смайликов в соцсетях. Вот она поганая практика всех этих бесконечных «фортецей», которые нам приходилось брать.

Хорошо, что на этот случай есть мы. Те, кто, по словам нашего продюсера, «заходят громко и выходят эффектно». Но без единого выстрела. И что нам противопоставить никто не знает. И они не знали…

Нехотя провожу взглядом по тому, что полчаса назад было солдатами хунты, устроившими здесь свои позиции. Порванные части тел. Остатки формы на сухих пожелтевших костях. Целёхонькие броники и каски, которые ни от чего не смогли защитить. Разбросанное оружие, из которого не в кого было стрелять.

Я сижу на детском стульчике, сделанном добротно, кажется, ещё в середине 80-х. Агния свернулась рядом, прислонившись спиной к стеллажу с детскими книжками. Фрагмент ризомы тоненьким пульсирующим ручейком тянется к трупу, распластавшемуся у противоположной стены. Агния ещё ест, хотя уже погружена в свой смартфон.

«Тебе не говорили, что за обедом с телефоном сидеть нельзя?»

«Не-а… И потом это по делу»,— не поворачивая головы, отвечает девчонка.

«Ага, конечно… С подписчиками в комментах срёшься. Лучше скажи, когда с нами свяжется этот твой информатор?»

«Вот как раз с ним и пишусь! Вернее, с ней… И, кстати, это моя подписчица»,— отвечает Агния, корча победоносно-презрительную физиономию.

«Считаешь, ей можно доверять?»

«Не знаю…— напарница пожимает плечами, а потом со свойственной непосредственностью добавляет.— Если будет засада, то мы просто всех съедим. Включая её… Зачем нас обманывать?»

Я молча киваю. И вдруг замечаю что-то странное. Протягиваю руку, осторожно отведя волосы, касаюсь пальцами шеи девушки. Агния чуть вздрагивает. Прикрывает глаза, опускает руки с мобильником и мурчит:

«М-м-м… Неужели ты, наконец, обратил на меня внимание?..»

Моё внимание и правда сейчас полностью обращено на неё. Чешуйки на шее стали топорщится и сохнуть. Некоторые уже отпали, обнажив сухую сморщенную кожу, больше напоминающую корки. Человеческая кожа между ними сильно покраснела и выглядит заметно воспалённой. Местами на ней

мелкой сыпью вздуваются тёмные пузырьки.

«Похоже, у тебя тут какой-то лишай…»

«Что?!»— Агния отдёргивает мою руку и смотрит с нескрываемым раздражением.

«Сама посмотри…»

Девушка принимается придирчиво рассматривать свою шею. А я — наблюдать за ней. Где-то год назад в подобной ситуации я поднял бы с пола осколок зеркала. Теперь мне проще отрастить лишний глаз на руке. Агния, конечно же, воспользовалась своим смартфоном. Воспринимать технологии в качестве самоочевидного инструмента, буквально, как продолжение себя — это ещё одна из тех человеческих черт, от которых ей придётся избавляться.

«Блин… Стрёмная херня!— наконец, подытоживает она с явным волнением в голосе.— И шо это?»

«Понятия не имею».

«Думаешь, зараза какая-то?»

«Мы способны переварить любой болезнетворный агент. Так устроены…»

«И ты ни разу не болел?»

«После того, как стал таким — ни разу. Но у тебя это появилось точно в том месте, куда попал снайпер… Жалко, что уже не глянешь на пулю…»— рассуждаю я вслух, пока девчонка снова принимается рассматривать себя через камеру телефона.

«Почему нет? Вот же она!»

Неожиданно Агния достаёт из кармана и протягивает на ладони пару металлических осколков.

«Ты зачем их таскала всё это время?»

«Я её из себя вытолкнула, как обычно… А она, похоже, в складки куртки завалилась. Я потом обнаружила. Ну и пихнула в карман. Типа, сувенир».

«Понятно…»— отвечаю я, уже погрузившись в изучение железок, покручивая их в пальцах.

Пуля явно не обычная. Развалилась, словно была чем-то наполнена. На кончике свинцовое утяжеление для улучшения баллистики. Внутри тонкая полость… Как у израильских патронов ЦС 7,62 со слезоточивым газом. И что было внутри налито? Лучше не пробовать и не нюхать.

Поднимаю с пола брошенную «укропами» аптечку. Нахожу целлофановый пакетик из-под бинта. Ссыпаю туда железки, прячу в карман и решаю пока что не волновать девчонку. Просто протягиваю йод для отвода глаз. Нахер он ей нужен, конечно…

«На! Прижги на всякий случай. Думаю, скоро пройдёт».

Она кивает. Вроде успокоилась. Я тоже прикрываю глаза.

Спать… Как там? Одна из человеческих привычек, присущих телу. Забыться сном. И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений… Это ли не цель? Уснуть… И видеть сны.

* * *

Стены, покрытые старым белым кафелем. Холодный свет люминесцентных ламп. Под потолком металлические направляющие с крючьями. У входа ностальгический пожелтевший плакат «Схема разруба говядины. ГОСТ 7595–79». Рядом с ним двое. Валерий Семёнович со своей извечной улыбочкой и руками в карманах белого халата. Второй — человек в сером деловом костюме с вкрадчивым голосом. Он кажется знакомым, но как его зовут, я не знаю.