Феномен 404

Игнатов Дмитрий Алексеевич

«А что? Музыканты уже были. Чем мы хуже?»

Мне нечего на это ответить, просто укоризненно качаю головой. А она срывает ближайшую жёлтую кисточку и, смеясь, тычет мне в лицо.

«Да расслабься ты… Понюхай! Чувствуешь? Мёдом пахнут».

И правда — мёдом. Глядя в смеющиеся зелёные глаза, я и сам невольно начинаю улыбаться. Сколько ещё притягательной человечности остаётся в этом чудовище. И кто она мне теперь? Моя жена? Сестра? Ребёнок? Может, я сам? Вопрос, остающийся вне тактических интересов генной инженерии. Но всё же шутливо спрашиваю:

«Ты понимаешь, что когда-нибудь мне придётся

тебя съесть?»

«Зачем?» — так же весело переспрашивает она.

«Ну, я же феномен. Революция в биоинженерии. Апофеоз войны за выживание. Отец всех чудовищ, — ехидничаю я. — А все революции и войны в итоге всегда пожирают своих детей».

«В конце должен остаться только один, да? — смеётся Агния. — И какой план дальше?»

«Двинемся дальше — на запад».

«Нет. Твой план для последнего чудовища».

Я задумываюсь.

«Не знаю… Покрыть собой всю планету. Превратиться в мыслящий океан…»

«Зачем?» — она делается серьёзной.

«Чтобы обрести покой».

«Ну… Тогда я согласна».

Философские раздумья прерывает шум мотора. По заросшей грунтовке движется бронированный «хаммер». Свернув прямо на поле, он быстро приближается и останавливается напротив нас. Из кабины смотрит добродушный боец в натовской форме. Жёлтый скотч на каске. Шевроны с крестами и вилками. По экстерьеру просто калиброванный нацик. Не подкопаешься.

«Здоровеньки вам и вашей панночке!» — смеётся солдатик. И я вдруг узнаю своего вертолётчика.

«Ты что тут делаешь?»

«Вживаюсь… И улыбаюсь, — отвечает со вздохом. — Такая работа».

Он приветствует рукой съёмочный дрон. Свои, мол. Всё в порядке. Оператор удаляется. Ясно. Главным героям тоже пора менять локацию.

«Видали?! Махнул, как говорится, не глядя, — чуть высунувшись из окна, довольно хлопает он по борту машины. — Залазь назад! Я кругом тонирован. Ха! Подкину до первого КПП, а там уж сами…»

Мне вдруг кажется, что я вижу, как под его кожей крутится тоненькая чёрная ниточка. Пустили в серию? Да вряд ли… Почудилось, наверное. Садимся. Машина резво трогается с места. Снова выезжает на дорогу, поворачивает в западном направлении. Что ждёт нас там? Ещё больше еды. В этом я совершенно уверен.

* * *

Наш организм — не более чем набор клеток. Они не знают друг о друге. Отлаженный механизм вдруг оказывается просто колониями одноклеточных. И когда хрупкий биохимический баланс нарушается, исчезает и былое единство. Начинается саморазрушение, воспаления, рак…

До жути похоже на то, как живём мы. Винтики в государственной машине, создающие ячейки общества внутри гигантских человейников. Мы составляем целевую аудиторию. Входим в группы по интересам. Вливаемся в народные массы и вливаем в себя масс-медиа. Потребляем сами и служим пищей для чьего-то потребления. Нападаем и защищаемся. Может, и мы сами — клетки какого-то организма. Просто ещё не поняли этого… И кто я в этой пищевой цепочке? Консумент высшего порядка.

Часть 2

ДЕСЦЕНДЕНТ ПОСЛЕДНЕГО ПОКОЛЕНИЯ

«Есть такая интересная штука — регенерация… Взять, к примеру, саламандру, которая способна отрастить, скажем, хвост… Ну, первое — как такое возможно? А второе — почему саламандра может, а мы не можем?»— спрашивает чуть запинающийся ведущий в стильной рубашке и квадратных очках. Приглашённый гость, вроде бы биолог, своей вьющейся косматой гривой, напоминающий старого льва. Хитро щурится, улыбается из-под густых усов и бороды.

«Такое возможно. Это лёгкий ответ. Вы просто вспоминаете эмбриональную программу развития хвоста, запускаете на том месте, где вы его отрезали. Клетки перестают думать, что они клетки взрослой саламандры; начинают думать, что они клетки эмбриона саламандры, и не абы какие, а те, которые находятся в той области, где хвост должен расти; и хвост отрастает. Вы просто перезапускаете программу роста хвоста. В этом смысле, она уже существует, её просто надо перезапустить. А почему одни могут, а другие не могут… Это хороший вопрос… Ну, по кочану!»

Ведущий весело смеётся. Кажется, он коллекционирует такие ответы от гостей. Учёный задумчиво поднимает глаза к потолку.

«Есть люди, которые такое изучают на самом деле… Белорусские товарищи в институте биоорганической химии, кажется… Пытались понять, что разного в геномах существ способных к регенерации и не способных к регенерации. Кстати, не знаю, умеет ли саламандра отращивать хвост. Вот аксолотль умеет. Он вообще личинка. Это к эмбриологам. Но, понимаете, тут проблема вот в чём… Это на самом деле штука не безобидная. Потому что способность клеток вернуться к эмбриональной программе — она у нас с вами есть — это раковые опухоли. И наша попытка отрастить себе новую руку, вместо отрезанной, приведёт к тому, что вырастет не рука, а какая-нибудь ужасная хрень… Ну, а дальше не знаю. Кому-то это может быть полезно… Не знаю. Дальше только фантазировать».

* * *

«Да сам ты хрень!»— недовольно восклицает Агния и жмёт кнопку пульта, чтобы переключить канал. Это получается у неё не с первого раза. Выплюнув пару менюшек, огромный смарт-телевизор, закреплённый на стене, наконец, сдаётся. На экране появляется один из центральных каналов федеральной сетки. Президент делает заявление в своей обычной невозмутимой манере. Для меня это скучно. Но моя напарница впечатлена.

«Ничосе! Темнейшего показывают! Я думала все русскоязычные каналы давно заблочили».

«Это веб-ТВ. Вон и роутер на шкафу торчит. Хозяин, видимо, настроил себе вещание через проксированный интернет».

«У-у-у, какой ватник. Хавает имперскую пропаганду»,— иронизирует девушка, нескрываемо радуясь находчивости неизвестного земляка.

«Можем и фантастический боевичок посмотреть… Поищи там в списке. Политота — это скучно»,— зевая, озвучиваю я свою мысль. Но словоохотливая барышня не унимается…