Феномен 404
Шрифт:
* * *
«Слышишь?»— толкает меня Агния. Я открываю глаза.
«А?»
«Шум какой-то…»— шепчет она.
Из коридора и правда слышится звук. Непохожий на шаги. Странный негромкий скрип. А ещё похрустывающий шорох, словно кто-то медленно катит по крошкам велосипедное колесо. Агния тоже его слышит. Мы оба замолкаем, ожидая, кто появится из дверного проёма. Ну точно… Вот тебе и скрип, и резиновые колёса. В комнату осторожно вкатывается мальчик на инвалидной
«Ты что тут делаешь?»— первым спрашиваю я.
«Я тут… живу».
«Один?»
Пацан кивает. Ещё раз насторожено смотрит, на нас и на трупы.
«А их… Вы убили? Да?»
«Я в основном,— откликается Агния и сразу же добавляет.— Но ты не бойся. Мы тебя не тронем».
«Я и не боюсь. Я вас в интернете видел…».
Словно в подтверждение своих слов, паренёк ещё раз толкает колёса своей коляски и подъезжает ближе. Жалкое зрелище. Весь грязный. С содранными коленями. Худой.
«А где все-то? Как так вышло-то, что ты тут один остался?»— с заботой спрашивает девчонка.
Пацан вздыхает.
«Кого-то из наших детдомовцев увезли. Кто-то сам сбежал. А я… Вот».
«Ясно…— я вытаскиваю из-под мёртвого солдата вещмешок, за дужку вырываю крышку из банки консервов, протягиваю мальчишке вместе с ложкой.— Вот. Поешь пока… Не жрёшь тут поди нихрена».
Он принимается выгребать и ломать куски мяса.
«У меня так-то был запас… Недавно всё кончилось. Дня три…»
«Рассказывай давай… Шо тут было?»— не унимается любопытная Агния. Я замечаю, как она включает запись на смартфоне. Даже сейчас хочет заполучить контент. Вот уж кто усвоил «корпоративную культуру» в полном объёме. Медиа-сапиенс…
«Да чо рассказывать… Сначала в город колонной вошли сеп…— пацан неловко замолкает, смотрит внимательно, с подозрением.— Ваши, в общем».
«Ну, говори, что хотел сказать»,— строго подталкиваю я, хотя эти человеческие названия меня никогда не задевали.
«Сепаром быть не стыдно, когда отделяешься от чего-то плохого… Тебе могли всякое говорить, но мы ничего плохого не делаем»,— мягко поясняет Агния. Пацан снова понимающе кивает, уплетает тушёнку, продолжает с набитым ртом.
«А они хорошие и оказались. Никого не трогали. Гуманитарку выдавали. Я две банки взял…»
«Ну ты запасливый жук»,— смеётся девчонка.
«Потом сказали, что надо уезжать, потому что скоро опасно будет… Мы стали собираться. Самых мелких в автобус погрузили. И в машину ещё… Военные дали. Меня тоже хотели забрать. Но я медленно собираюсь… И вообще чего я… Маленький что ли? Я со старшими. И потом должны были ещё за нами приехать. С нами Надежда Николаевна оставалась… А вскоре обстрел начался, и мы все спустились в подвал… И автобус больше не приехал. Его взорвали, наверное… И другие военные пришли…»
«Эти что ли?»— кивает Агния в сторону каски на обглоданной черепушке.
«Угу… Начали нас из подвала силком тягать.
«А ты как же?»
«Испугался… Струсил,— паренёк стыдливо отводит глаза в пол.— На пол лёг и под трубу дальнюю заполз. Я худой же… Протиснулся в щель. Меня в темноте и не увидели… Пацаны эти старшие меня вдвоём в подвал за руки вели. А я… Как крыса…»
«Да ты чего? Всё ты правильно сделал…»— пытается приободрить мальчишку Агния, но тот продолжает, глядя вниз. Я замечаю, как дрожат его губы и блестят выступившие слёзы.
«Их всех потом назад в подвал кинули… Мёртвых. И пацанов старших… Их застрелили. В спину. И девочек всех наших… Одежда порванная… И в крови все…»
«Вот, суки…»
Агния откладывает смартфон, подползает к ребёнку на своём гигантском змеином хвосте и, обхватив человеческими руками, крепко прижимает к себе.
«Ну ты шо… Всё в порядке…»
«Когда сверху всё стихло, я решил выползать… Пришлось по их телам прямо… А потом по лестнице наверх… Где коляска моя осталась… Я бы лучше ещё пять этажей пополз… Чем по мёртвым… А потом услышал голоса… И женский голос… И подумал, что всё…»
«Ну, конечно… Теперь всё… Всё хорошо будет»,— продолжает она успокаивать мальчишку, ероша рукой его волосы, которые от цементной пыли кажутся седыми. Врёт, конечно. Какое, к чертям собачьим, хорошо? Ему и так-то по жизни не повезло, а теперь и подавно… И сколько здесь таких? Кто-то, как однокашники его, по подвалам и ямам уже свалены. Кто в лесополосе прикопан. Так, что и не найдут уже никогда. Кто выжил, как говорится, могут позавидовать мёртвым. Всех не пережалеешь… И не сделаешь уже ничего.
Я беру оставленный Агнией мобильник. Сохраняю геолокацию с пометкой «Подвал детдома». Пусть потом отправит Кирюше. Или как его… Войдут наши войска, вытащат тела, зафиксируют факт военного преступления. Холдинг первым осветит факт в своих трансляциях. Потом прибегут журналисты. Уполномоченные по правам человека выразят озабоченность. Политики сделают ряд громких заявлений. Пошумят соцсети. Расходящаяся информационная волна принесёт монетизацию за первичный и вторичный контент. Ну… Вот и всё.
«Пойдёшь с нами?— вдруг предлагает девчонка.— Мы тебя отведём в безопасное место».
«Да куда мне? Я же инвалид…»
«Подумаешь! Видишь, у меня вообще ног нет… И ничего… А знаешь…— Агния на мгновение задумывается.— Давай-ка я тебе помогу! Только не бойся».
Я не сразу понимаю, что она задумала. Забравшись под футболку, её рука скользит по спине паренька. По змеиной коже пробегает еле заметная дрожь. Внутри приходят в движение тонкие ниточки ризомы. Чёрными каплями, просочившись сквозь поры на девичьей ладони, биомасса устремляется к новому неизведанному организму. Тонкими иглами вкручивается под кожу, протискивается в ткани.