Фея и лорд кошмаров

Змеевская Анна

Глава 24

Просыпаться в чужой постели, с чужой же рукой поперек живота… странно. Настолько, что Себастьян не придумал ничего лучше, кроме как выместись из этой самой постели побыстрее. И потише, чтобы не разбудить мирно сопящую Мэйр, закутавшуюся в одеяло как в кокон, стоило только выбраться из её объятий.

В самом деле, они же не влюбленная парочка, чтобы просыпаться вместе в лучах рассвета. Хотя какой там рассвет — лес за окном объят густым туманом. Не дождь, и то ладно; можно высунуть на улицу нос и проветрить

сонные мозги.

Выйдя на улицу, Себастьян вздохнул — в такую погоду не поохотишься, да и к новому луку стоит привыкнуть, прежде чем соваться в лес. Зачарованный, на минуточку, населенный поехавшими деревьями, столь же поехавшими лошадьми и демон знает чем ещё. Мэйр о своих владениях фантазировала в красках (не иначе как в целях устрашения своего безалаберного пациента), и эти картинки в её голове мигом отбивали охоту рисковать.

«То ли дело дверь в защищенной камере», — напомнил он сам себе и усмехнулся. Еще и месяца не прошло, а будто уже пара лет. К хорошему быстро привыкаешь; интересно только, как долго это продлится.

Себастьян покосился на груду поленьев под навесом: надо бы наколоть, да побольше, чтобы теплолюбивая Мэйр в один прекрасный день не замерзла. Как вообще можно замерзнуть в погоду, подобную нынешней, он откровенно не понимал — в Сером Доле случались такие морозы, что всю скотину заводили в дома. Да и лесная хижина не отличалась крепостью, отчего к холоду и сквознякам пришлось быстро привыкнуть. И научиться латать протекающую крышу, заново сбивать подгнивающие доски, чтобы совсем не окоченеть в зиму.

Странное, кстати, дело — до своего побега в лес Себастьян не мог похвастаться умением работать руками, по хозяйству помогал мало.

«Магу руки для другого нужны», — любил говорить Родерик.

Удивительно, как ещё лук подарил (хотя позже Себастьян узнал, что это был подарок отца, а вовсе не Родерика). Видимо, чтобы потом всякий раз читать нотации, когда видел стертые до крови пальцы.

Совсем как Мэйр.

Себастьян отмахнулся — не хватало еще сравнивать ублюдка-отчима со своей феей, — скинул рубашку, поежился от сырого воздуха, коснувшегося спины, и взялся за топор. Чем не плата за ночь без кошмаров?

— Из моей постели ещё не сбегали, чтобы заняться… вот этим, — послышался за спиной голос Мэйр. Себастьян как раз пытался расколоть особо крупное бревно и не слышал её шагов. И едва не выронил топор от неожиданности. — Что ты делаешь, чудо лесное? Для этого скелеты есть в кладовке!

— А они умеют? — он повернулся и не смог сдержать улыбки — Мэйр вышла на улицу, кутаясь в шерстяное одеяло. — Согласись, они и вполовину не так хороши, как я.

— Сие бесспорно, мой полуголый друг, — пробурчала Мэйр, сонно щуря глаза и явно мечтая куда-нибудь если не рухнуть, то хотя бы присесть. По утрам его целительница, вся такая манерно-опрятная и деловитая, частенько бывала сама на себя не похожа: растрепанная, ворчливая и поразительно неуклюжая — только что мимо дверей не промахивается. — Но это отнюдь не повод похабить руки, они и без того… Прекрати закатывать глаза, ты, чудовище! И оденься, ради всех богов! Мне на тебя даже смотреть холодно!

Себастьян

на эту отповедь улыбнулся и покачал головой — Мэйр неисправима. Но топор всё же всадил в бревно, справедливо рассудив, что на сегодня физического труда достаточно. Потянулся за рубашкой, но надевать не стал, перекинув через плечо.

— Сразу видно — ни разу ты не была севернее вашей столички. Это разве холод? И вообще, у меня же есть ты, — он приблизился и протянул целительнице ладони с несколькими свежими мозолями. — Вылечишь?

— Вылечу? Ни фига. Наглые засранцы должны страдать.

Но Мэйр предсказуемо вылечила. А потом так же предсказуемо принялась кутать его в одеяльце, пунцовея волшебными ушами и непрестанно ворча про бестолковых неслухов, у которых от роду ни мозгов, ни совести. Себастьян слушал всё это, глупо ухмыляясь и судорожно соображая, как угомонить свою сварливую фею. По всему выходило, что или накормить, или вырубить.

— Боги, Мэйр, прекрати, — кое-как освободившись от цепких пальцев, он накинул одеяло обратно на целительницу и уже привычно сжал её ладони в своих. — Или я тебя поцелую. Ты же не хочешь этого?

Мучительно хмурясь и явно всё еще силясь прогнать сон, Мэйр выдала:

— Я, может, и хочу, да только это плохая идея...

Себастьян, ожидавший очередной нотации в стиле «ты мой пациент, это неэтично, я в домике и вообще иди в Бездну», даже рот приоткрыл в недоверии.

— Так… это значит «да»?

— Так… это я вслух сказала? — Мэйр отняла свои руки и укуталась в многострадальное одеяло по самую макушку. А дождавшись решительного кивка, меланхолично прибавила: — Дерьмо. Надо пойти ещё поспать.

— Зачем вообще вставала? — вздохнул Себастьян, натягивая край одеяла до самого кончика носа.

Такую Мэйр, уютную, домашнюю и теплую, хотелось обнять, утащить подальше от чужих глаз (в лесу это особенно актуально), отпаивать горячим чаем и кормить пирожными. Потом можно заняться чем-нибудь поинтереснее — Мэйр не сильно против, судя по блуждающим в её голове мыслишкам. Но сначала пирожные…

…О которых (как и обо всём остальном) придется позабыть, потому как неведомый гость не нашел времени лучше, чтобы наведаться в их дом. Себастьян, едва только вспыхнул портал, от разочарования выпустил толику магии, надеясь отпугнуть визитера. Куда там — это явился дражайший дядюшка собственной персоной. Непробиваемый, неприлично бодрый и хитро ухмыляющийся. Оценил картину, не иначе.

— Какие котятки! — умилился Фалько, даже руками всплеснул. Дурацкая улыбочка с образом сурового лорда-менталиста никак не вязалась. Другое дело, что самому лорду до этого дела нет. — Дровник вместо сеновала? Суровая вы парочка.

От Мэйр пришлось отойти и как можно более сурово (ну, Себастьян надеялся, что вышло именно так) зыркнуть на Фалько. Пока он придумывал, как бы так съязвить, чтобы надёжно испортить настроение родственничку, Мэйр его опередила:

— Какими судьбами, Уилл? — откинув с глаз одеяло, поинтересовалась она. Тоже недовольна — Себастьян почувствовал волну досады и негодования, исходящую от неё.