Фея и лорд кошмаров

Змеевская Анна

Мэйр брезгливо скривилась, провела по лицу рукавом и обернулась к девчонке. Шена всё так же стояла возле двери, стиснув пальцы на рукояти короткого шафрийского меча. От неё разило неверием и гневом, но больше страхом. И непониманием, что за тварь перед ней стоит и на какие ещё трюки горазда.

«Что ж, неплохая выдержка».

— Без фокусов, милочка. Твоя жизнь сейчас целиком зависит от моего великодушия.

Шена недоверчиво покусала губы. Снова глянула на своего спутника, теперь уже бесполезного. Мэйр менталистом не была, но мысли её почти слышала наяву — жить девчонка

хотела чуть больше, чем угодить своей повелительнице.

— Прошу прощения, — она медленно отняла руки от рукояти, подняла их вверх, демонстрируя, что не собирается нападать. — Я не буду… настаивать. Вы позволите мне уйти, госпожа?

— Я не сторонница насилия, — заверила она ласковым тоном. — Что ты там говорила насчет золота?

Шена подошла ближе, замерла у чайного столика. Нарочито медленно открыла сумку у себя на поясе и достала оттуда увесистый мешок. Мэйр приняла подношение и оглядела мимоходом.

— Бархат и золотая канитель? Мило. Любит ваша хозяйка пыль в глаза пускать, — хмыкнула она и резким движением перевернула мешок. Тяжелые золотые монеты громко и гулко забарабанили по половицам, разбрызгивая кровь из натекшей лужии пачкая голые ноги. — Сколько тут, пять сотен?

— Точно так, госпожа. Я могу уйти?

— Ещё минутку, милочка.

Вернув ей нарядный мешок, Мэйр опустилась над трупом на одно колено. Стиснула пальцы, блеснувшие сталью, на холодеющей шее; с силой потянула вперед и вверх. Плоть податлива что масло, куда сложнее разорвать крупные сосуды и сухожилия. Ещё теплая кровь заливала руки, текла ленивым потоком, норовила пропитать одежду; запах сырого мяса соблазнительно щекотал нос. Наконец, позвонки с хрустом отделились друг от друга. Мэйр поднялась на ноги и метнула нетерпеливый взгляд на побледневшую до серости девчонку. Та понятливо раскрыла мешок, позволяя упаковать голову своего товарища.

— Передай это госпоже, — велела Мэйр. — Скажи, что я сочла плату достаточно щедрой, поэтому прощаю её наглость. Скажи, что это очень грубо — вторгаться в мои владения и пытаться присвоить моё. Скажи, что в следующий раз я не буду столь милосердна. Ты поняла меня, Шена?

— Да, госпожа.

— Прекрасно. Можешь идти.

Прыти девчонки можно было только позавидовать — за дверь она буквально вылетела, как если бы была не опытной убийцей, а трепетной девицей из семьи аптекарей. Хотя кто знает, что за детишек собрала Хельта у себя под крылышком?

— И тебе пока, милочка… — вздохнула Мэйр и оглянулась на художественно пачкающего ковер… как там его? Питера. Точнее, большую его часть.

Отличное времяпрепровождение для трех часов ночи — счищать чужие мозги с пола. И каминной решетки, чтоб этих ассасинов Бездна пожрала. Задумавшись отом, как бы половчее избавиться от трупа, ковра, крови и вообще свидетельств бурной ночки, Мэйр не услышала шагов за спиной. Не сразу почувствовала и волну тёмной магии, знакомой до мурашек.

Как она там говорила? Хорошо, что Себастьяна не слышит? Да как бы не так.

— Развлекаешься без меня, моя фея? — послышался его голос. И не его одновременно, заставивший мигом вспомнить пресловутого монстра.

— Ну вот

хрена тебе не спится-то? — проворчала Мэйр, вытирая липкие руки о рубашку. — Полагаю, много успел услышать?

— Достаточно, — кивнул Себастьян, вышагивая под тусклый свет магических светильников. Равнодушно, как мог только по-настоящему тёмный маг, глянул на труп ассасина. — Так значит, твоё?

— Моё. А ты думал, можно безнаказанно лапать волшебных феек? Не-а, дружочек, так не пойдет, — сухо ответствовала Мэйр, по кругу обходя труп и стараясь не наступить в лужу. Стычка с убийцами прочистила мозги получше всякого винишка, и теперь все эти сопливые переживания на тему любит-не-любит казались попросту смехотворными. — Хм, этот недоумок здесь явно лишний…

Она схватила тело за ноги и деловито поволокла к двери. Без особых усилий вышвырнув бренные останки Питера на желтоватую травку, захлопнула дверь и чуть нервно защелкнула оба замка, активируя сеть защитных заклинаний. А подумав, ещё и тяжелый засов задвинула.

— Вот так-то лучше.

— Я думал, мы скормим его Неметону, — в голосе Себастьяна будто даже обида послышалась. То ли за обделенное дерево, то ли что не ему свезло разделывать горе-убийцу.

Воистину, сладкая парочка. Мэйр даже нервно усмехнулась, представив их будущий совместный быт — мятный чай по утрам, прогулка по лесу и подкормка кровожадного дерева всякими неудачниками.

— Неметон не ест дохлятину. Келпи сожрут, а прочая нечисть растащит кости. Ах да, кости…

Снова оглядев гостиную, она с отвращением скривилась и спешно прошла к кладовке. Активировала чары призыва и для проформы постучала по дверному косяку.

— Эй, мальчики, работенка есть.

Скелеты споро выгреблись из своего шкафчика, щелкая костями. Спасибо Френсису, не придется оттирать чужие мозги с каминной полки.

Себастьян, глядя на это, только ухмыльнулся и проследил за скелетами (Мэйр могла поклясться, что услышала нечто про пользу «долбаных некромантов»). Перевёл взгляд на монеты, поблескивающие на полу, несколько брезгливо коснулся их босой ногой.

— А знаешь, это даже символично…

— Что именно?

— Пятьсот золотых, — наклонившись, Себастьян поднял одну монетку и покрутил её в пальцах. — Столько заплатила за меня Хельта десять лет назад. Итого тысяча, а я всё ещё не у неё.

— У неё уйма золота, — пожала плечами Мэйр и машинально провела рукой поволосам. Что уж теперь, всё равно мыться надо. — У меня его тоже хватает… Хочешь, от этого избавимся?

Возмущение на лице Себастьяна было настолько неподдельным, что впору пожалеть о таких опрометчивых словах.

— Деньги не пахнут, моя фея. Рубашку новую купим, ковёр… на что там ещё хватит?..

Мэйр даже поперхнулась от негодования.

— На особняк в центре Иленгарда, притом с дорогущей меблировкой.

И, не удержавшись, язвительно прибавила:

— А ещё столичный лорд называется!

— Я вроде не в столице живу. Более того, — Себастьян вдруг поймал её за рукав рубашки — тот самый, оторванный — притянул к себе, не обращая внимания, что пачкается в чужой крови, — и дальше не собираюсь.