Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы
Шрифт:
В 1969-м, когда мальчику исполнилось 10 лет, у Головкиных появилась дочь Наташенька.
«Такая разница в рождении детей объясняется тем, что на первом этапе мы не могли себе позволить по материальным и другим соображениям сразу с небольшим перерывом родить второго ребенка, – объясняла Лариса Головкина. – Когда такая возможность появилась и родилась дочь, я стала понимать, что большая разница в возрасте детей – это не очень хорошо. В том смысле, что у детей не складываются подлинно дружеские отношения из-за разности интересов».
Сестра Ларисы Елена Егорова вспоминала,
«Когда у сестры родилась дочь, она, на мой взгляд, практически все свое материнское внимание перенесла на нее. А у Сергея в этот период времени, опять же на мой взгляд, возникла потребность в ласке, в участии со стороны близких ему людей. И он этого не получил. Когда в пятом классе у него появилась возможность ходить в конную секцию, он с удовольствием стал это делать. Лошади стали его главным увлечением!»
Глава 27
Кошка без головы
Лошади возникли в жизни Сергея Головкина вовсе не из ниоткуда. После того как сидевший с ним за одной партой Рома Юрченко переехал в другой район, учителя посадили Головкина с Маратом Лирцманом. Этот мальчик занимался в конной секции на Центральном московском ипподроме и часто рассказывал одноклассникам, как там здорово. А потом начал зазывать ребят с собой, водил на экскурсии, показывал конюшни, знакомил с тренерами.
Из показаний одноклассников:
«У Лирцмана была запоминающая внешность – волосы апельсинового цвета. Он очень похоже рисовал лошадей. Постоянно рисовал их на переменах и после уроков»;
«Мы платили по рублю и катались на лошадях. Женщина-тренер рассказывала и показывала, как нужно обращаться с животными»;
«Вначале нас из класса ходило человек двадцать, а потом ребята начали отсеиваться, и в конце концов в секции остались только Лирцман и Головкин».
По словам Армена Григоряна, буквально через пару лет после тех событий Марат эмигрировал с родителями в Израиль, а потом оказался в США:
– Очень приятный человек. У меня случилась с ним забавная история в 2000 году. Мы тогда с «Крематорием» приехали в Америку на гастроли и останавливались в знаменитой нью-йоркской гостинице «Пенсильвания». И вдруг перед концертом раздается звонок у меня в номере. И на том конце провода наш Маратик. И он зовет нас на автоэкскурсию по Нью-Йорку. Я говорю: «У нас в ансамбле восемь человек, мы в машину не влезем!» Он отмахнулся: «Не волнуйся, все будет хорошо». Мы встретились в «Пенсильвании», я, разумеется, пригласил его на концерт, а после мы с музыкантами вернулись в отель и в назначенное время собрались в холле. Выходим на улицу, а там стоит длинный белый «Линкольн», шофер в лампасах, ну натуральный генерал (имеется в виду в красивой форменной ливрее), открывает дверь со словами: «Welcome, gentlemen», а внутри сидит Маратик с шампанским и симпатичными дамами. Оказалось, у него собственный таксопарк в Нью-Йорке. Весело покатались, было бесконечно приятно повидаться со старым школьным товарищем…
Тем временем шестиклассник Сережа Головкин
Благо к тому времени у него уже появился свой собственный угол. Квартира у Головкиных была двухкомнатная. До рождения Наташи мальчик спал в одной комнате с родителями. Вторую занимала сестра Ларисы. Но тут совпало появление в семье второго ребенка и выход Елены замуж. В освободившуюся комнату отправили Сергея.
Интересно, что при всей своей любви к лошадям (женская половина родни наверняка умилялась: «Он животных просто обожает!»), мальчик втайне от всех начал проводить свои первые «эксперименты».
Из допроса Сергея Головкина:
«Учился я тогда в классе пятом-шестом. Помню, как-то на улице я поймал чью-то кошку и пытался убить ее, размозжив камнем голову, но не смог убить с первого удара, она вырвалась и убежала. Мне было досадно.
Через некоторое время я после уроков поймал в нашем дворе вторую кошку и принес ее домой. Дома никого не было. Я сделал из веревки петлю и повесил эту кошку у себя в комнате. От этого я испытал удовлетворение. Потом я отнес мертвую кошку на кухню. И держа ее над раковиной, ножом отрезал ей голову. Кровь спустил в раковину. От вида крови возбуждения не было. Удовлетворение приходило в процессе убийства животного и отчленения головы.
Труп кошки я положил в целлофановый пакет и выбросил в мусорный контейнер.
Примерно в то же время со мной был еще один случай. У меня был аквариум с рыбками. Появилось желание посмотреть, как будут вести себя рыбки, если их вскипятить. Металлической кружкой я зачерпнул с водой из аквариума несколько мальков и поставил на огонь… Я хотел посмотреть, что с ними будет.
Не думаю, что мои родители что-либо могли заподозрить. Я старался всегда за собой убрать, чтобы никто не заметил, чем я занимался».
А родные действительно ничего не замечали. Когда уже в 1990-е следователи опрашивали маму, папу, бабушек, сестру и тетю Головкина, никто из них не сумел вспомнить ни имен детей, с которыми общался их Сережа, ни одного одноклассника. Они просто никого не видели. Дружит ли с кем-то сын, внук, брат – не интересовались.
И никто из них даже не догадывался, что он, например, с десяти лет курит. (Мама всю жизнь была уверена, что сын начал дымить уже после 20.) И если большинству ребят для подобных вещей нужна компания, то Сережа в одиночку собирал бычки на улицах и прятался от взрослых в укромных местах. Никто из семьи не знал, что он иногда водит домой приятелей со двора или из школы, когда родители на работе.