Флудий & кузьмич
Шрифт:
И примерно через час немногословного совместного труда форма для отливки новых золотых контактов предохранителя малышки обрела необходимые размеры, и мы с нетерпением начали ждать Кузьмича параллельно растапливая печь для переплавки драгоценного металла.
По счастью угнетающее напряжение ожидания длилось не долго: уже через четверть часа двери кузницы с обнадёживающим скрипом распахнулись, и на пороге предстал чем-то озадаченный и тяжело дышавший Кузьмич в окружении, как всегда, невозмутимых богатырей-близнецов братьев Удальцов. Мы тут же тоскливо переглянулись с Ломакиным и расстроенным дуэтом
– Случилось что?!
– Милиция по домам ходит, - откашлялся Кузьмич, - свидетелей и улики ищут: кто де Бориску, что б ему пусто было, в дермо мокнул: эдак через час и до нас доберутся, ироды… э, братцы! – встрепенулся он, - а мы чёрную краску там, что ли оставили?!
– Нет, с собой забрали: вон банка у ворот стоит, - растерянно ответил Пётр.
– Леш, не в службу, а дружбу – оттащи ты её побыстрее в лесок от греха: тоже мне диверсанты мать нас так! – чуть прямую улику не проворонили.
– Добро, - ответил младший Удальцов и, обернув банку с краской какой-то тряпкой, побежал её прятать в ближайшую рощу.
– Так…- пристально огляделся Кузьмич вокруг, - больше не наследили!? – а то захомутают по собственной же глупости – со стыда сгорим.
– Да, вроде, чисто везде… - оправдывался, как нашкодивший мальчишка, Пётр.
– Блин, как дети малые! «вроде» - в огороде, а мне точно надо знать, а то поедем дружно в Кандалакшу лес на спички валить, - стращал нас Кузьмич, что бы мы со страху максимально тщательно проверили улики, возможно ещё находящиеся в кузнице по возбуждённому милицией уголовному делу о покушении на председателя.
– Да точно всё нормально!
– отдувался Ломакин, я как в себя пришёл – всё проверил – вот только про краску треклятую забыл…так что делать-то будем?
– Что задумали, то и будем делать! – овладев я своими чувствами
– А золота хватит? – продолжал сомневаться Ломакин.
– А то! – гордо указал Кузьмич на маленький узелок, который старший Удальцов намертво, как в швейцарском сейфе, стиснул в своих ручищах, – вываливай на стол наши богатства.
Тимофей аккуратно развязал платочек и высыпал золотые обручальные кольца, серьги, военный орден и даже крестик с коронкой, отчего я вновь впал в безграничное уважение сочувствию, бескорыстию и душевной открытости этих, ставших дорогими моему сердцу, людей и с великим трудом удержал по этому поводу слезы благодарности и умиления.
– Может не надо… – это ж у вас, наверняка, последнее…- всё-таки не смог я сдержать своих чувств.
– Надо Федя, надо, - укоризненно улыбнулся мне Кузьмич, - как говорится, не в деньгах счастье…давайте лучше взвешивайте, мастера – время-то тикает…туды его в качель…
– Золота оказалось на 10 грамм больше минимально необходимого и, с большим трудом вернув Кузьмичу боевой орден, приступили, наконец, к переплавке. На всю операцию должно было уйти не более часа - главное было растопить печь до нужной температуры плавления, которая по местной шкале составляла немного немало 1063 градуса по Цельсию для чего к лемеху, как Геракл, встал Тимофей. Алексей встал на воротах, Кузьмич с биноклем залез на забор, Пётр зафисиксировал в тисках форму, и я, выдержав паузу, скомандовал: «Начали»!
Может ещё по рюмочке,
Пётр не жалел угля, а Тимофей - меха, едва не разрывая их в клочья что бы создать нужную температуру плавления золота отчего из трубы повалил страшной силы чёрный дым и о чём с забора в целях предосторожности нам периодически сигнализировал Кузьмич. Но деваться было некуда и мы, памятуя о дефиците времени, пренебрегли азами конспирации. Когда же минут через сорок драгоценный во всех смыслах металл таки растопился до жидкого состояния, и мы его залили в формочку, где хотя бы минут пять он должен был, затвердевая, остыть ёмкий голос бдительного егеря, как гром среди ясного неба, вновь взорвал напряжённую тишину: «Шухер, менты идут!»
Машинально мы все ломанулись к забору и через замаскированные щели увидели как на нас медленно, но неотвратимо, как вулканическая лава надвигается наряд милиции из трёх человек во главе с уже известным местным участковым Попадаевым, чей грузный вес, и, как следствие, - неспешная поступь давали нам минуту-другую выигрыша.
– Мужики, делайте что хотите, но задержите их хотя бы минут на десять!
– скомандовал я (простите за не скромность, Мудриус, но в критические моменты, иногда, я проявляю чудеса самоорганизации). - За меньше время - не управлюсь; я - в малютку – готовить её к запуску, а ты, Петь, - аккуратно подашь мне через люк предохранитель - только смотри не обожгись, толком не остыл, зараза!
Сказано – сделано. Тимофей присоединился к брату Алексею, встав вторым часовым у ворот и теперь оные можно было открыть разве что танком, Кузьмич – слез с забора и занял позицию переговорщика – курсируя между братьями и малюткой, и, видимо, продумывал в голове варианты убедительных отмазок дабы грамотно потянуть время в неминуемом диалоге с органами правопорядка, а Ломакин, словно мастер спорта по йоге, всю жизнь таскавший из огня голыми руками камни, ни теряя, ни секунды, перекрестившись, стиснув до скрежета зубы и прокусив губу, взял драгоценнейший предохранитель и понёс его к малютке, где я впопыхах уже подготавливал оборудование для взлёта.
– Откройте, милиция! – наконец, угрожающе раздалось за воротами.
Ответом была гробовая тишина, разбавляемая еле слышным щёлканьем тумблеров, которые я вынужден был переключать в нужное для старта положение.
– Откройте немедленно, мы знаем, что вы здесь!!! – с новой силой раздался низкий голос участкового под аккомпанемент барабанной дроби в дверь его подчинённых.
– Ась?! Ты что ли, Василич?
– выдержав достойную паузу, ответил нарочито заспанным голосом и не громко Кузьмич.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
