Формула фальшивых отношений
Шрифт:
— Нет, спасибо. Лиам, если бы Оливер хотел впустить тебя, он бы дал нам соответствующие инструкции, но он этого не сделал. Прости.
Два охранника подходят ближе друг к другу, ещё больше препятствуя Лиаму войти, и Белла просто закрывает дверь, а затем на всякий случай защелкивает замок.
— Чёрт, — говорит она, ее брови поднимаются. “Это было неприятно”.
Я обхватываю себя за локти.
— Я собираюсь попросить тебя коё о чем, и это прозвучит безумно, — я смотрю на Форда и добавляю: — Это касается и тебя тоже.
Форд кладет ладони на стол.
— Я не делаю ничего, что могло бы навредить
Я киваю.
— Я знаю. Если я права, это поможет всем.
Белла пристально смотрит на меня.
— Боже мой. Ты думаешь, это Лиам, да?
Форд переводит взгляд с неё на меня, хмурясь.
— Ты думаешь, Лиам что?
Последнее, что я хочу сделать, это вбить клин между Оливером и последним родственником, который остался у него в жизни. Если бы был какой — то другой способ, я бы воспользовалась им, но я должна быть уверена. Если Лиам разрушает жизнь Оливера, я должна остановить его, но я не могу сделать это самостоятельно.
Я бросаю взгляд на Беллу, безмолвно спрашивая, стоит ли нам включать Форда в наше исследование или нет, и она закусывает губу, затем кивает.
Сделав глубокий вдох, я смотрю в лицо нашему новому невольному сообщнику.
— Я думаю, что он может быть тем, кто саботирует Оливера. И мне нужна ваша помощь, чтобы доказать это.
ГЛАВА 29
Оливер
На сегодняшней открытый тренировке я водил хуже всего в жизни. Включая квалификацию в Куала — Лумпуре трехлетней давности, когда из — за удушающих температур у меня так закружилась голова, что меня вырвало в машине после того, как я финишировал шестым, едва успев убрать шлем в сторону. Сегодня я не смог сосредоточиться на инструкциях Стэтхэма, я водил дерьмово, а трасса была такой скользкой из — за недавнего дождя, что даже промежуточные шины11 мало что меняли. Колуччи поставил свою машину на гравий, засыпав трассу галькой, которую затем бригаде по обслуживанию трассы пришлось убрать, отложив тренировку ещё на пятнадцать минут. Я чуть не сорвал с себя костюм и не залаял на всех до такой степени, что Хёрсту пришлось выйти на связь и отчитать меня за то, что я слишком много скулил.
Единственным образом, запечатлевшимся в моём сознании, была Элли, сидящая в номере Хёрста с испуганными глазами. Она была так чертовски напугана — и я её не виню.
Поэтому я убегаю из гаража так быстро, как только могу, пропускаю обед в кафетерии и, укорачиваясь от репортеров, спешу обратно в отель. Белла открывает мне дверь, затем подавляет смех, когда я бросаюсь прямо на Элли и прижимаю её к дивану. Она собирает свои вещи и исчезает из комнаты, а Элли кричит ей вслед, благодаря за то, что осталась с ней на всё утро.
— Я скучал по тебе, — говорю я, зарываясь лицом в её шею. — Боже, мне так жаль, что я оставил тебя. Мне следовало отказаться от тренировки.
Она отталкивает меня в сторону и принимает сидячее положение.
— Это было бы ужасно. Я в порядке. Мы с Беллой работали, и Форд пришел помочь мне с ноутбуком. Он пытался отследить мой телефон с помощью функции определения местоположения, которую он заставил меня включить, но единственное, что мы узнали, это то, что он всё ещё где — то в здании.
Я поднимаю брови.
— Э — э, это хорошо или плохо?
Но Элли качает головой.
— Откуда нам знать. Мужчина мог выбросить это в мусоропровод. Или он в чьём — то номере, но полиция не может обыскивать все гостиничные номера на тот случай, если там может быть мой телефон.
— Чёрт, — говорю я. — Прости, детка.
Она не сопротивляется, когда я прижимаю её к своей груди и со вздохом устраивается поудобнее. Затем она вздрагивает, как будто что — то вспомнила, и говорит:
— И, э — э, Лиам хотел войти, но мы с Беллой прогнали его у двери.
Я пристально смотрю на неё.
— Он приходил сюда? Зачем?
Она пожимает плечами, явно чувствуя себя неловко.
— Понятия не имею. Я не расслышала первой части разговора, потому что как раз заканчивала звонок.
— Элли, — я беру её за подбородок и приподнимаю его, пока она не смотрит в глаза. — Расскажи мне, что произошло.
— Он намекнул, что мы с Беллой были в твоём номере, потому что мы занимаемся сексом втроем, — бормочет она. — Не то чтобы я думала, что секс втроем — это не круто, если это то, что нравится другим людям, но мне нет, и вдобавок ко всему, что произошло, мне просто показалось это немного грубым.
Она говорит всё это очень быстро, глядя куда — то поверх моего плеча. Гнев сменяет моё неверие, и я тянусь к телефону, чтобы позвонить своему кузену.
— Что, чёрт возьми, с ним такое? — бормочу я, а затем ругаюсь, в спешке набирая правильный пароль. Он с самого первого дня затаил злобу на Элли, и меня это достало.
Элли выхватывает у меня телефон на удивление быстрым движением.
— Нет, не звони ему сейчас. Ты злишься и наговоришь всякого, чего не имеешь в виду.
— Я хотел сказать ему, что он осел, — рычу я. — И я это серьезно.
Она прячет телефон за спину, засовывая его под диванную подушку.
— Нет. Ты получишь его обратно, как только успокоишься.
Я сажаю её к себе на колени и прижимаю к груди.
— Тогда ладно. Как тебе удалось так успокоиться после сегодняшнего утра?
Мне нужно узнать её секрет, потому что мой пульс не снижался весь день. Только теперь, когда она в моих объятиях, мне становится легче дышать.
— Я плакала, — признаётся она. — Белла помогла, а потом я долго принимала душ. Мне также пошло на пользу то, что я была чем — то занята.
Её слова что — то пробуждают во мне, низменное желание заявить на неё права, раздеть её догола и убедиться, что с ней действительно всё в порядке — но это не то, что ей нужно от меня прямо сейчас.
Вместо этого я встаю, всё ещё прижимая её к себе, и беру ключи от своей арендованной машины со столика у двери.
— Я знаю, чем нам заняться. Мы собираемся пройтись по магазинам.
— Оливер, мне не нужно десять пар носков, — шепчет мне Элли. Она лезет в большую проволочную корзину, которую несет улыбающаяся сотрудница, и кладет пару милых носочков с грибами обратно на полку. — Мои носки были одной из немногих вещей, которые пережили разгул ярости.