Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире
Шрифт:
привнести в него больше права, больше порядка, поменьше насилия и, в
особенности, поменьше оружия массового поражения. Я всегда считал, что
Франция должна видеть мир таким, какой он есть, но что она не должна
принимать его таким, какой он есть”155.
Отвечая на обвинения в адрес чересчур амбициозной политики
Франции, А.Жюппе заявил: ”Франция /…/ способна добиться результатов, которые весьма мало соотносятся с простой арифметикой её могущества”156 и
определил три основные зоны
– сферу её мировой ответственности, где особая роль отводится
диалогу с Россией и США;
– “сферу сотрудничества и предпочтений”, т.е. Средиземноморье и
Африку.
Эти направления в целом являлись традиционными для внешней
политики Пятой республики. Как уже было отмечено, в плане разнообразия
Ж.Ширак добавил к ним АТР.
Внешнеполитические методы Ж.Ширака также вписывались в
голлистскую логику: если вы боитесь, что вас не услышат из-за вашей
слабости, говорите громче. Так вы сможете изменить соотношение сил в свою
пользу. Для французов разрыв между декларативной политикой и реальным
весом не обязательно является свидетельством отсутствия реализма.
154 А.Жюппе занимал пост министра иностранных дел в правительстве Э.Балладюра с 1993 до президентских
выборов 1995 г., что обеспечивало преемственность внешнеполитического курса нового правительства.
155 Речь на праздновании 20-летия САР – Centre d’analyse et de prйvision МИД Франции 25 января 1995 г. In: PE, 1995, N1. P. 246. Курсив мой – Е.О.
269
Наоборот, преувеличенные амбиции могут способствовать улучшению
национальных позиций на мировой арене157. В пользу этого убеждения
свидетельствует, в частности, поведение де Голля в 1943-1946 гг.
С началом своего президентства Ж.Ширак активно взялся за решение
узловых международных проблем. И первой его заботой было подтверждение
ядерного статуса Франции. Он возобновил ядерные испытания, прекращённые
Миттераном, и предложил соседним странам европеизировать французские
силы ядерного сдерживания, стремясь тем самым придать новый импульс
автономной европейской обороне, а также настаивал на принципиально новом
подходе к решению югославской проблемы. Подобные волевые действия
заставили мир снова заговорить о Франции и должны были способствовать
сохранению за ней статуса державы с мировой ответственностью. Такая
тактика демонстративных шагов была особенно характерна для первых лет
пребывания Ж.Ширака у власти. Но с самого начала, а особенно в конце 90-х
годов волюнтаризм французского президента вступал в противоречие с
изменившимися международными условиями, что заставляло
дипломатию давать «обратный ход». В частности, глобальное осуждение
возобновлению ядерных испытаний в Тихом океане вынудило Ж.Ширака
сократить сроки их проведения число взрывов до шести вместо восьми, предусмотренных в этой серии. В 1999 г. российское направление
французской дипломатии было поставлено под вопрос из-за резких заявлений
Ж.Ширака по чеченской проблеме. Понадобилось два года, чтобы преодолеть
ответную отчуждённость нового российского президента и возобновить
франко-российский диалог на высшем уровне.
Другим ограничителем внешнеполитического волюнтаризма
президента явилось растянувшееся на пять лет (1997-2002 гг.) «сосуществование» с правительством левых сил во главе с социалистом
Л.Жоспеном. Премьер-министр потребовал себе полномочий в
157 Op. cit. Р. 22.
270
дипломатической области, которую предпочитал видеть сферой
«разделённой»(partagйe) ответственности, в то время как голлистская традиция
привыкла видеть внешнюю политику и оборону сектором исключительной
ответственности президента (secteur rйservй)158. Следует заметить, что далеко
не всегда это ограничение действовало во благо. Дипломаты, аналитики и
общественное мнение Франции сходятся во мнении, что сосуществование
лишало французскую политику необходимой динамики и инициативности, особенно на её европейском направлении. Анализируя скромные результаты
французского председательства в ЕС в 2000 г., Т. Де Монтбриаль заявил: «Сегодня Франция скована длительным сосуществованием, несовместимым с
осуществлением подлинного международного лидерства»159.
Следует согласиться с заключением Ф.Шарийона относительно
факторов формирования современного внешнеполитического курса Франции: «Реальность часто диктует больший прагматизм тем, кто принимает решения, чем тем, кто наблюдает/…/. Она состоит из целей, приоритетов, но также и
из границ»160. В соответствии с особенностями двух политических сил, сменяющих друг друга у власти, после ухода Ф.Миттерана эти границы, как
правило, больше принимаются во внимание социалистами, чем голлистами.
Выше были приведены слова Ю.Ведрина, министра иностранных дел в
правительстве Л.Жоспена, объясняющие преимущества многосторонних
согласованных действий на международной арене. Не Франция в качестве
направляющей руководящей силы в Западной Европе, а Франция вместе со
своими союзниками и в согласии с главными тенденциями мировой политики
– вот достойная роль, за которую ратовали с середины 90-х годов социалисты.