Фронтир
Шрифт:
Повисла на секунду тишина. Он уже чувствовал, как его покидает ярость.
— Ты, Рэдди, просто ещё чересчур человек. Ты не должен судить то, что ещё не до конца осознано.
Ещё пауза.
— Скажи мне, какой он, Совет. Поделись сокровенным, и тебе будет легче сделать свой выбор.
Он повёл головой, словно пытаясь отделаться от этой неприятной мысли.
— Оля, Оля, ты тоже меня готовишь…
— Я, в данном случае, лишь твоё собственное отражение, облечённое в хрупкую человеческую оболочку. Настоящая я умерла давным-давно. Ты же бьёшься о стену собственного непонимания всего происходящего. Сознайся,
Он задумался на секунду, пытаясь вновь и вновь унять поток мыслей, несущийся у него в голове. Или уже не совсем там?
— Да, я понимаю. И да, я участвовал в принятии решения. Я осознаю это и несу за это ответственность.
Голос, его прежний голос, вдруг снова отчего-то обретший способность отражать эмоции, дрожал, звенел металлом. Будто Рэдди бичевал сам себя этими жестокими словами.
Оля, почти неподвижно стоявшая подле него всё это время, отчётливо вздрогнула. Ледяная статуя с лицом ребёнка и женской фигурой вдруг пошатнулась и схватилась за него в тщетной попытке устоять. Две горячих ладони вновь встретились.
— Прости меня, Рэдди, что тебе приходится делать этот проклятый выбор, я слишком давно последний раз была человеком, чтобы позволить себе такую возможность — сострадать. Вся эта жизнь — борьба, ты тоже понял это. А борьба — отнюдь не самоценное явление там, в «тёплых мирах», как ты их назвал. Пусть там всегда есть, ради чего, против чего, во имя чего бороться. Здесь же, в этом вечном холоде и таком же вечном пламени инобытия борьбой становится сама жизнь, каждая секунда жизни, жизнь как способ существования… То, что я не сообщила тебе ещё тогда, полстолетия назад, не поговорила с тобой… в этом было столько горьких эмоций, что маленькая девочка Оля, так рано ушедшая из этого мира в тот, так и не смогла подать свой голос в твою защиту.
Он шумно дышал, закусив до синевы губы, а она всё говорила, говорила.
— Я — крошечная часть Галактики, я — рядовое связующее звено между большим Космосом и людьми. Я знаю многое из того, что недоступно самим Вечным. Я вижу то, чего не видит даже Галаксианин, ибо оно ему слишком чуждо. Послушай то, что я тебе сейчас скажу. В этом ни за что не сознается ни один из них, поскольку они сами стараются об этом забыть. Совет вынужден спешить, спешить туда, в будущее. С одного края на них давят Хранители, с другого — мы, Ксил Эру-Ильтан, а ведь существует ещё и время, этот универсальный, неизбежный фактор, медленное и неотвратимое течение которого не в состоянии остановить никто. То, что для нас с тобой было жизнью, что было счастьем, теплом, радостью… То, что у людей именуется Третьей Эпохой — для Совета лишь единый миг.
Два тысячелетия Совет пестовал то, что люди назовут Временем Вечных.
Мир, благосостояние, размеренный культурный и технологический прогресс… Мы застали его скорбный финал. Человечество стремительно выплёскивается из границ Галактики. Посмотри вокруг, ты должен был почувствовать этот чудовищный прилив.
— Совет Вечных не справляется?
— Да. Да! Именно так! Время маленьких уютных миров, слепленных воедино лишь Советом и его дочерними структурами, уходит безвозвратно. Жёсткое сильное Человечество… ты не хочешь повторения истории Альфы в галактических масштабах?
Он промолчал. Тогда
— Прости, я просто повторяю то, что привело сюда меня.
— Тебе не за что извиняться, Оля. Говори всё, что ты думаешь. Только честно.
Оля помолчала в ответ тоже.
— Я слишком долго разговаривала только сама с собой.
Еле слышный вздох.
— Но всё это действительно стоит произнести вслух. Мы здесь и для этого тоже.
Он всё внимательнее вглядывался в её глаза.
— Человек силён тогда, когда собственная воля направляет его в сторону благополучия всего человечества. Ты это хочешь сказать?
— Рэдди… в тебе слишком много застарелой скорби даже для Избранного.
— И ему, Человеку Межгалактическому, уже мало ласковых и незаметных объятий Совета. Ему мало Воинов, Хранителей, Ксил… мало бесконечной войны за Галактику Дрэгон, мало собственных старых и новых ран. Оно переросло не свою погибель, оно переросло саму Смерть, как мы с тобой когда-то… И теперь Совет делает так, чтобы Эпоха за Эпохой, уйти от Человечества, оставить Галактику… я чувствую, что там, впереди, маячит что-то, мне не понятное, никому не понятное…
Он замер на миг и тихо произнёс:
— Ты знаешь, что такое Проект «Вечность»?
И тут же ощутил, впервые с момента её появления здесь, как внутри него заворчали, принялись оживать тени тех двоих, как зашевелился сам Вечный. И снова тишина. Рэдди обмяк.
Оля провела ладонью по его взмокшему лбу.
— Избранных становится из года в год всё меньше, если так всё пойдёт ещё хотя бы тысячу лет — их не останется вовсе. Раньше Кандидаты лишь в одном случае из трёх призывались к служению. Сейчас же таких, как ты — всего десять человек на всю Галактику. Я видела некоторых. И от одного их вида мне становилось страшно. Я всё время думала о тебе… А потом забывала. Насильно заставляла себя забыть. Но ненадолго.
— Посмотри на меня, милая, что ты видишь?
— Ты хочешь знать… — она вскинула взгляд, ожидая, чтобы он сам закончил фразу.
— Я хочу знать, кто я. Посреди огромного человеческого моря Галактики не осталось человека, который был бы способен воспринять меня таким, каким я в действительности стал… Одиночество бьёт тебя наотмашь именно тогда, когда ты к этому меньше всего готов.
Оля ответила не сразу, пристально вглядываясь в полумрак, потом вдруг поежилась, и взгляд, принявший вдруг какое-то обречённое выражение, забегал из стороны в сторону, словно не решаясь встретиться с его глазами.
— Рэдди, знаешь, порой даже мне случается оживать… И первые мгновения всегда принимаешься ошарашено озираться, подобно маленькой девочке, заблудившейся в огромном доме. Тогда ко мне на помощь приходит голос Создателя, он говорит со мной, успокаивает, убеждает. Говорит добрые и нежные слова, этим он мне так напоминает тебя… прежнего Рэдди. Жизнь хороша процессом, движением, сиянием огней. Нельзя жить как снова и снова возрождающийся из пламени феникс, человеческий разум не может вынести такое существование. Давным-давно мне поневоле пришлось смириться с этим… и перестать быть человеком. То, чего ты боишься для целой Галактики, уже случилось со мной когда-то.