Фронтир
Шрифт:
Я чувствовала, я слышала в тот момент сам Космос. Слышала с той отчётливостью, с какой различаешь пение пугливых птиц в тишине девственного леса. Я познала всё. И ваш триумф, и ваше поражение. Силы были слишком не равны. Когда во тьме полыхнули уничтоженные транспорты, я тоже приготовилась умереть. Вместе с тобой.
И умерла. Последнее, что чувствовала в этой жизни маленькая девочка Оля, было странное ощущение ласкового прикосновения. Меня что-то влекло, защищая, успокаивая. Поздно.
Моё тело сгорело в том пламени так же верно, как сгорели два миллиарда наших друзей и родных. Как сгорел наш мир, наша Пентарра.
Не смотри на меня
Зачем он так поступил? Кто знает. По его словам — локальный фокус его внимания не сумел различить нас двоих после того, как ты отклонил его послание Первому, задев при этом меня. Но его словам нет смысла верить — Создатель слишком далёк от наших реалий, он склонен искренне заблуждаться в своих построениях. Важно лишь то, что спасая тебя, он поневоле породил то, что только и мог породить. Новую меня.
Существо помнило тихий, едва заметный шёпот там, на краю мглы, некогда гордо именовавшейся человеческим сознанием.
Существо внимало, но никак не могло понять, что же ему пытаются сказать.
Шли годы, мёртвая капсула былого духа, пережившая сама себя, начала потихоньку отогреваться от вселенского холода, шёпот капля за каплей восстанавливал то, что незримым образом впечаталось в его непогрешимую память там, за сотни тысяч парсек.
В один прекрасный момент существо сумело принять то, что когда-то было его воспоминаниями. И ужаснулось.
Далёкое чужое космическое сознание в критический момент почувствовало смертельную опасность, грозившую новорожденному, оно не могло допустить такого развития событий.
В результате прогоревшая насквозь спасательная капсула покинула наш мир и канула в горнило чужой браны. Но ни одно хранилище информации, механическое или биологическое, не способно без защиты извне сохранить себя, уцелеть в этом безумии, уцелеть, не слившись с Создателем.
Что оставалось существу? Впитывать далёкий шёпот, становиться точной копией самой себя, той, кем она когда-то была. И однажды она вновь стала способна понять этот шёпот, сложить его в слова, понятия, мысли… Великий Галаксианин обратился к ней с просьбой: чтобы теперь, когда она с его помощью стала вновь разумным существом, посвятить себя тому служению, на что она отныне была способна. Калека на службе у всесильного. Быть ещё одним мостиком между ним, таким далёким, таким чуждым человечеству, но всё больше и больше жаждущим общения, и Галактикой Сайриус, что ждала и не могла дождаться того мига, когда она сама станет чем-то большим пред ликом приближающейся Вечности.
Она не смогла отказаться, как ни старалась, и однажды — не стоит тешить себя иллюзиями — добровольно вошла в круг Ксил Великого Галаксианина, годы спустя запоздало узнав, что её Рэдди всё-таки, несмотря ни на что, остался жив. Что он в Галактике. Что она для него умерла много лет назад. И ещё. Что он теперь — Кандидат. Точнее, всегда таковым был.
Точнее, не так. Чистая случайность, её существование так и тянулось бы в череде галактических будней, пока однажды Галаксианин впервые не обратился к ней по имени.
Рэдэрик Иоликс Маохар Ковальский иль Пентарра.
Так она осознала
Ей же… после этого открытия ей оставалось трудиться на просторах Галактики, вновь забывая то, что уже ей не принадлежало, с каждым днём теряя всё, что осталось от неё былой, бессмысленный посмертный подарок. Давешний океан огней тянул к себе, манил, а она не могла сопротивляться, да и не хотела. Впереди, далеко впереди ещё оставалась возможность возобновления прерванного некогда разговора, но холод, тот самый холод, который ещё предстоит познать её Рэдди, снова захватывал…
Её Погружение ещё состоится. Несмотря ни на что, пусть перевернётся Вселенная, пусть боль разорвёт на части помертвевшее сердце, пусть вытравит жар Галаксианина последние частички её души, без того утонувшей во мраке Большого Космоса. Её Погружение… единственное, что ей обещано. Единственное, что делает её снова человеком на краткий дарованный миг.
Лет на двести, или сколько там отведено человеку.
Сегодня этот миг стал реальней, чем когда бы то ни было. Она не могла отказаться, когда Первый отправил их с ирном «Лебедь» в Сектор Ню-Файри. Бортовые инфобанки подсказали остальное.
Рэдди стоял рядом с ней, скользя взглядом по мраку за окном. Её ладонь снова покоилась на его плече, он вслушивался в интонации её голоса, всё яснее и отчётливее чувствуя то облегчение, что наполняло сейчас его израненную душу.
Их разговор… что могли сказать друг другу два существа из иллюзорного мира могущества и яростной боли? Он шёл к ней навстречу, как на казнь, предчувствуя страдание. Её или его, не важно. Или же серой бесчувственности, что присуща лишь мёртвому камню. Быть может — его сознание уже настолько далеко зашло в своём стремлении сбежать из реального мира?
Нет.
Теплота в груди, свобода и лёгкость вместе с её голосом наполняли его. Ощущение полёта, вот что он потерял тогда, в юности, в его жестокой юности. Тяжесть огромного груза за плечами прижимала его вниз даже тогда, когда ему приходилось управлять сотнями мчавшихся на полной тяге кораблей. Сейчас она возвращалась. Оживляла.
Касаясь тёплой ладони, Рэдди чувствовал, как с каждой уходящей секундой их мимолётной встречи тает последний неоплаченный его долг. Он их все вернул без остатка. Своим служением, своим отчаянием и своей злостью. Своими победами и своими поражениями. Оплатил, вырывая зубами куски собственной плоти и швыряя их на съедение жадной пасти бесконечной Вселенной. Он отдавал себя без остатка. И отдал.
Мёртвые покойны, живые всё понимают и не жалеют больше ни о чём.
А что же он? Рэдди осознал, что Оля давно замолчала. Что вот уже сколько часов под этими сводами разносится только мёртвая тишина его мыслей и легкий шёпот его чувств. Он стоял рядом с Олей, скользя взглядом по мраку за окном.
Секунды истекли. Она каменной статуей замерла поблизости, не желая расставаться. Оля просто ушла. Как уснула. Как засыпала сотни раз до того. Впервые — не одна.
Он осторожно, чтобы не разбудить, отпустил её руку, отступая назад, в тень.