Фрося
Шрифт:
И она указала взглядом на топор, стоящий у входных дверей.
Степан опустил голову и пошёл к выходной двери, на пороге остановился, поднял голову,
вгляделся в лицо Фроси и медленно заговорил:
– Зря ты так Фросенька, я может не умею так красиво говорить и ухаживать, как твой
полюбовник, но я тебя люблю, ты красивая, работящая и умеешь за себя постоять, может
я где-то и виноват перед тобой, но никогда не желал тебе плохого, живи, как хочешь, я
уйду с вашей дороги, и буду обходить
жидовочку можешь, не волноваться, никому до этого нет дела, это твоя воля и твой удел.
– Уцелею, надеюсь, позволишь узнать сыну, кто его отец?
Фрося, глядя прямо в лицо Степану, молча кивнула, слова застряли в её горле, и на глаза
набежали слёзы...
глава 20
За Степаном давно уже закрылась дверь, а Фрося стояла посреди горницы, по щекам
текли слёзы, сколько же бабе надо выплакать слёз за её жизнь.
Алесь появился в деревне как-то утром уже только в начале марта, когда просели сугробы
и просёлочная дорога к полудню превращалась в кашу.
Было видно невооружённым глазом, как он осунулся, во взгляде появилась, какая-то
отрешённость и только помывшись в баньке и обласканный, изнеженный Фросей,
расслабился, и поведал о последних событиях происходящих вокруг него:
– Фросенька, душа моя изболелась, мне так трудно стало вырываться к вам.
Ведь истинной причины коменданту я назвать не могу, пешком сейчас не добраться, а
подводы стали на перечёт.
Здесь у вас относительно тихо, а в Поставах приближение фронта стало ощущаться всё
больше и больше - это и переполненные вагоны с раненными и усиленное движение
техники по железной дороге, и по шоссе, и частые воздушные бои, и гром канонады
слышимой по ночам, и главное, это появившаяся дикая ярость в действиях
распоясавшихся оккупантов...
Отношение коменданта ко мне резко изменилось, он стал подозрительным и грубым, сам
часто присутствует на допросах пойманных партизан, и подпольщиков, и поэтому мне
приходится быть переводчиком при нём, а это невыносимо.
Людей пытают всякими изощрёнными методами, а иногда просто избивают до смерти и в
мою сторону уже не раз из уст пытаемых, я слышал оскорбления. и угрозы - нет, этого я
уже выдержать больше не могу.
Если меня не перебросят в партизанский отряд, то могу проколоться.
Господи, когда это всё закончится, когда мы с тобой сможем зажить спокойно, отдавая
свою любовь друг другу и детям!...
Фрося, в свою очередь, поведала ему о неожиданном приходе в их дом Степана, и об их
тяжёлом разговоре, и это тоже настроения не добавило.
– Фросенька, боже мой, этого только
ненавистью устроит нам какую-нибудь пакость.
Ведь с моим провалом и вам не сдобровать, а если ещё станет известно про Анечку, то
гибель нам всем обеспечена...
– Алесичек, я почти уверена в том, что он не причинит нам вреда, он хоть и груб, но не
подлец, я почему-то доверяю ему...
А вот, что он не будет преследовать тебя, особой надежды у меня нет.
Я умоляю, тебя любимый, будь осторожным, и как можно быстрей уйти из города в
партизаны, а иначе тебе грозит опасность с двух сторон...
– Ах, Фросенька, если бы всё зависело от меня, и если бы я мог, то взял бы тебя с детьми
и увёз бы куда подальше от этой проклятой войны, от этих досужих глаз и от этого
Степана...
Фрося понимала, что этот разговор причиняет её любимому страдания, и она резко
сменила тему:
– Алесик, пойдём к деткам, Андрейка так потешно ходит, и уже лепечет вовсю.
А Анечка не даёт спуску ни в чём Стасику, тот вроде физически намного её крепче, но во
всём уступает, а как смешно они разговаривают между собой, что я слушаю, и не могу
сдержать смеха...
Алесь забавлялся с детьми, и постепенно оттаивал душой.
А после того, как вкусно пообедали, уложили детей спать, ласки жены заставили забыть
обо всём на свете и их любовные утехи
вновь вознесли любящих друг друга людей на небеса блаженства, вернулся покой, и
реальность происходящих событий отодвинулась куда-то за край сознания.
После обеда и ласк жены, Алесь покинул деревню, тепло распрощавшись с Фросей и
детьми, ему надо было засветло попасть в город, и дороги неспокойные и ночью его
ожидала встреча со связным из партизанского отряда.
Фрося стояла у ворот дома, и смотрела вслед удаляющейся подводе, которая с трудом
продвигалась по разбитой просёлочной дороге.
И, пока подвода не скрылась в лесу, Алесь всё оглядывался, и махал Фросе рукой...
Далеко не первый раз Фрося так провожала любимого, но на этот раз сердце сдавила такая
тоска, что невольные слёзы брызнули из глаз: что это такое, неужто предчувствие
беды?!...
глава 21
Наступила весенняя распутица... И до середины апреля, до самой пасхи не было никаких
слухов не из города, не из партизанского отряда.
А потом как-то ночью раздался условный стук в дверь и на пороге появились партизаны,
которые чаще других приходили к Фросе за продуктами.
Они поведали, что вынуждены, уходить подальше в леса, потому что карательные отряды