G.O.G.R.
Шрифт:
– А ну-ка, Белкин, разыщи-ка мне Вавёркина! И – живо – одна нога здесь, другая там!
– Есть, – заученно ответил Белкин и отправился разыскивать «врача-оккультиста».
Вавёркин явился минут через десять – он под надзором Муравьева пытался «раскрутить» Борисюка и Соколова, и получил в ответ ржание дикого мустанга и пятнадцать обидных карикатур. Белкин знал, что наличие у Недобежкина «секретного узника» никому выдавать нельзя, и поэтому ждал, пока сеанс с «заколдованными» милиционерами закончится.
«Врач-оккультист» был предельно взвинчен этим дурацким ржанием и рассержен карикатурами.
– Я тут, – устало пролепетал Вавёркин, возникнув на пороге тринадцатой камеры. – Кого тут диализировать надо? Этого? – он кивнул на растрёпанного Гоху. – Или этого? – и показал на Смирнянского.
– Вот этого, – Недобежкин из двоих выбрал Гоху и остановил на нём свой указующий перст.
– О’кей, – согласился Вавёркин и начал прилаживать к Гохе свои страшные присоски.
Когда все присоски были пристроены, и монитор ноутбука отразил мозговые биотоки Гохи, «врач-оккультист» заставил «народного певца» рассказать о своём детстве и процитировать четвёртый раздел из учебника математики за третий класс.
Гоха похлопал глазками, а Вавёркин с ужасом увидел, как извилистая диаграмма биотоков распрямляется, распрямляется…
– Ме-е-е-е! – по-идиотски проблеял Гоха, запрокинув голову.
– Чёрт! – выплюнул Вавёркин. – И этот «скозлился»! Да что же с ними происходит-то??
– А вот это мы бы хотели у вас выяснить, – сказал Недобежкин. – Работайте, Вавёркин!
– Да как тут можно работать?! – взвился Вавёркин. – Он даже тестирование не делает! Он блеет вместо того, чтобы рассказать про своё детство! Его закупорили по полной программе! Я НЕ могу снять этот проклятый выборочный гипноз!
– Ме-е-е-е! – подтвердил Гоха.
А Вавёркин, словно тайфун, сверкая молниями, вырвался из проклятой тринадцатой камеры и понёсся в буфет, за десятикратной порцией кофе. А Гоха так и остался в гипнотической нирване и подключённым к компьютеру.
– Выборочный гипноз? – переспросил Смирнянский у Недобежкина, когда «врач-оккультист» растворился за дверью.
– Да, – горько вздохнул Недобежкин. – Замучили они всех этим гипнозом проклятым. Третий гипнотизёр свихнётся скоро и уволится!
– Васёк, а ты в курсах, что насылать этот выборочный гипноз ещё нацисты учили своих спецов в рамках проекта «Густые облака»?
– Откуда мне об этом знать? – проворчал Недобежкин, разглядывая камлающего Гоху. – Я же с Ежонковым не общаюсь!
– Ну вот, теперь будешь знать, – твёрдо сказал Смирнянский. – Этот ваш Тень, или как его там, перенял их методику. Он как-то связан с «Густыми облаками». У тебя, случайно, нет какой-нибудь его фотки?
– Есть фоторобот, у Серёгина лежит, – ответил Недобежкин.
– Подкинь мне её, – попросил Смирнянский. – Я Ежонкову отошлю, а он пробьёт, что за попугай к нам залетел.
– Ме-е-е-е! – мешал работать Гоха, а Вавёркин всё торчал в буфете и не спешил его спасать.
В тот же день Недобежкин отомкнул кабинет Серёгина, залез в его сейф, извлёк из «Дела № 37» фоторобот того, кто зовёт себя Тенью, снял с него копию и отдал Смирнянскому. Затем начальник РОВД
– На, – сказал Недобежкин и отдал Смирнянскому распечатку. – Покажи Ежонкову, может, знает чего?
Смирнянский забрал распечатку и тихо испарился, выйдя через тот же самый пожарный выход.
А несколько дней спустя приехал подарок от Серёгина – неизвестный человек, которого Пётр Иванович и Сидоров поймали в деревне Верхние Лягуши. Те, кто его привёз, пояснили, что Пётр Иванович изловил в Верхних Лягушах киллера, застрелившего директора ресторана «Дубок». Недобежкин крайне заинтересовался человеком, привезенным из злополучных Лягуш и решил допросить его в присутствии только Вавёркина и своего диктофона. Человек из деревни Верхние Лягуши вообще так и не смог выдавить ни одного человечьего слова. «Звериная порча» у него оказалась так сильна, что забила всю его человечность и заставляла беднягу беспрестанно лаять псом, из-за чего Вавёркин весь остаток дня просидел в буфете, глотая кофе и запихиваясь пирожными со взбитыми сливками. А потом – гипнотизёр просил предоставить ему отгул.
– Ну, нетушки, – отказался Недобежкин. – У нас тут работа кипит, а вам – отгул? Нет, пока что это не возможно.
Смирнянский пока не выходил на связь – видимо, его Ежонков пока ничего не нарыл. Недобежкин подумал-подумал и решил вызвать Серёгина в Донецк.
====== Глава 4. Возвращение Серегина. ======
Узнав, что Пётр Иванович и Сидоров приехали в Донецк, Недобежкин срочно вызвал обоих к себе.
– Оба, пишите мне подробный отчёт о командировке, – потребовал строгий начальник. – Сегодня же положите его мне на стол. Пишите обо всём, что с вами произошло, и это – приказ.
Когда же отчёты Серёгина и Сидорова легли на стол Недобежкина и были прочитаны – начальник сначала впал в ступор, а потом – снова вызвал обоих.
– Если ещё раз выдумаете что-нибудь подобное – лишу вас обоих премии! – проворчал Недобежкин, стараясь казаться крайне рассерженным. – Поехали, чёрт знает, куда, люди приходят, заявления валяются, дела стоят! А вы?
– Мы больше никуда не поедем… – сказал Серёгин.
– И ехать не на чем… – буркнул Сидоров.
– Так, угробили машину, – продолжал выговор Недобежкин. – Как объясним? Никак. По глупости. Статуя какая-то упала. Ну, ничего. Это ещё ничего. Машину спишем. Но бесполезно убитое время списать никак не получится. За чертями какими-то охотились… Ну, ладно. Серёгин, тридцать седьмое дело закрывайте. Берите новое.
– Почему? Ещё рано закрывать тридцать седьмое дело. Не всех ещё поймали! – не согласился Пётр Иванович.
– Это что же, вы собираетесь ещё десять лет на висяке болтаться? – вспылил Недобежкин. – Раскрыли вы, конечно, это всё виртуозно. Даже Кашалота выловили, который нам годами спать спокойно не давал. Но дело повисло. Теперь надо только ждать, когда те же люди пройдут где-то ещё. И тогда ловить. А сейчас уже всё, забор уплыл! Пора работать, а не просто ходить на работу!
– Хорошо, Василий Николаевич, – сказал Серёгин. – Я возьму новое дело.