G.O.G.R.
Шрифт:
– Стой! – теперь Недобежкин уже взмолился, ведь Смирнянский имел у себя тот самый секретный архив, который «показал» им с Ежонковым и Сидоровым виртуальный кукиш.
– Да? – якобы не поверил Смирнянский. – А волшебное слово? Вернее, два волшебных слова? Без них – «не полетит»!
– Прости… – едва выдавил Недобежкин, сжав зубы. – Пожалуйста…
– Вот теперь – другое дело! – обрадовался Смирнянский. – Жди меня, и я вернусь!
– Тьфу! – Недобежкин плюнул второй раз и занялся повторным перелопачиванием тридцать седьмого дела, потому как не нашёл отчёта Серёгина о поездке в «Росси – Ойл».
Пройдоха Смирнянский почему-то
– Салют! – Смирнянский ввалился в кабинет Недобежкина так, как слон мог бы ввалиться в посудную лавку.
Взяв под «козырёк» своей неуклюженькой зелёной панамки, Смирнянский гордо прошествовал к столу милицейского начальника и уселся на свободный стул.
– Фу, какой неудобный! – покивал он на стул, поёрзав на его просиженном сидении. – Заждались? – осведомился Смирнянский сразу у всех. – Вижу, тут у вас митинг!
– Заткнись! – прогудел Ежонков. – Я тут из-за тебя не позавтракал!
– А во сколько ты встал? – саркастически протянул Смирнянский. – Двенадцать часов на дворе, а ты только завтракаешь?
– Давай, Игорёша, погнали в «Росси – Ойл»! – Недобежкин даже ругать никого не стал – он просто освободил своё кресло и двинулся к двери.
Жара немного спала: вместо устоявшихся тридцати двух-трёх, градусник сообщал, что за бортом плюс двадцать пять. Солнце висело высоко над землёй, и изредка его заслоняли собою упитанные белые облака. Пожухлая от долгой засухи неопрятная трава раскачивалась на сыром ветерке, что обещал к ночи дождь.
У Недобежкина уже была подготовлена машина: тот самый чуть поцарапанный микроавтобус, на котором они впервые посещали Верхние Лягуши. Микроавтобус искупался в зелёной водице озерца под названием Лазурное, и зелёный налёт, что оставила тина на её нижней части, Недобежкин не смог вывести ничем. Так и осталась машина двухцветная.
– Я взял ноутбук, – сказал Смирнянский и забился на самое дальнее сиденье. – Если что – покажем Поликарповичу «кино» про Росси.
– А я вспушу! – высунулся Ежонков.
– Ты посмотри, тот ли у них Мильтон! – напомнил Смирнянскому Недобежкин. – А если Мильтона не будет – покажи Поликарповичу оба фоторобота – пускай, опознаёт!
– А, да, точно, – закивал Смирнянский. – Но я больше, чем уверен, что там подстава будет! Я думаю, что их кто-то крутит помимо нас. Слишком уж всё это странно.
«Генрих Артерран крутит!» – Пётр Иванович подумал про себя, но вслух не сказал, чтобы не выпустить на волю мерзкую «звериную порчу». Серёгин уже давно заметил, что она наваливается на него, когда он вспоминает про этого Генриха и Мильтона.
Сидя в микроавтобусе, трясясь на неровностях дороги и глядя в окошко, Пётр Иванович размышлял и всё больше убеждался в том, что Недобежкин зря затеял эти поиски ГОГРа и Росси и всего остального. Кажется, тут проходит некая крупная игра, чуть ли, не война разведок, огромных китов, что запросто монкуют человечьими жизнями. У них на службе такие «генномодифицированные фрукты», как монстр Тень, Ярослав Семёнов, Зайцев, и кто там ещё есть… А кто они – донецкая милиция? Планктон, криль… За окном проносились ряды деревьев, люди, бесконечные пласты автомобилей, что покрывали шоссе… Рядом с Серёгиным клевал носом
– Серёгин, приехали! – мысли Петра Ивановича развеял вот этот вот противненький вкрадчивый голос и рука, что неприятно теребила за плечо. – Ты что, заснул?
Пётр Иванович встрепенулся, рывком повернул голову и посмотрел сначала в окно, а потом на того, кто его теребил. За окном виднелась просторная парковка «Росси – Ойл», а теребил его тощий Смирнянский.
– Нет, нет, не заснул, – прокряхтел Серёгин, стараясь выкинуть из головы Генриха Артеррана, чтобы не «открыть мегекость», и начал вылезать из кресла.
«Донецкое представительство корпорации «Росси – Ойл»» встретило их ну, очень неприветливо: опечатанными дверьми.
– Ну и номерок! – присвистнул Недобежкин, застопорив ход пред непроходимой печатью из тонкой белой бумаги.
– Можно сковырнуть, если осторожно, – определил Смирнянский, внимательно оглядев эту самую печать. – Только не сейчас – ночкой вернёмся, и я всё устрою.
– Я те устрою! – перепугался Недобежкин. – Ты что, хочешь вломиться туда? Надо узнать, кто тут всё опечатал и зачем!
– Ясно, что их всех уже замели! – высунулся Ежонков и потрогал папиросную бумагу печати указательным пальцем. – Такие штучки федералы вешают, когда шарашки прикрывают.
Да, пока они возились с Верхними Лягушами и «чертями» – совсем упустили из виду «Росси – Ойл». Кто-то тут уже побывал и пошустрил… На печати стоит дата: тридцатое июля. Кажется, они тогда искали «панцеры-хетцеры» в подземельях «Наташеньки»…
– Федералы? – хмыкнул Недобежкин, дойдя до широкого окна и увидев, что оно тоже опечатано. – Это какие у нас в Донецке федералы?
– Интерпол! – не задумываясь, выпали Ежонков. – Они косили под международную корпорацию, но танкерами сливали контрабандную нефть. Вот их и посекли, а так же – подмели. Всё коротко и ясно!
БА-БАХ! – Пётр Иванович, прямо ухом услышал взрыв гранаты около себя – такая сенсационная догадка его осенила. Мильтон, которого они с Сидоровым видели – это Генрих Артерран. Выходит, что именно Генрих Артерран следил за работой филиала под маской Мильтона. Он затеял страшенный ремонт, забраковывал проекты, наверняка, чтобы отвлечь этого тучного сонного Поликарповича от дел! Да, уж, кажется, он и есть «федерал»… Проклятая «порча» не даёт Серёгину ни словом обмолвиться про Артеррана, а когда она пройдёт… тоже ничего хорошего не будет. Проследив аналогию между Карпецом, Семёновым и Кораблинским, Пётр Иванович сделал невесёлый вывод: когда у него пройдёт «звериная порча» – он забудет всё на свете и сможет сообщить миру только слово «Бык». Ну да, конечно, «Бык» всё-таки, лучше, чем «Ме». Однако только тем, что «Ме» – это междометие, а «Бык» – уже существительное. Только вот, это существительное никак не относится к делу. Всё, финиш…