G.O.G.R.
Шрифт:
Ежонков съел все свои пельмени, а потом – вежливо предложил Смирнянскому:
– Слушай, Игорёша, ты всё равно доедать не будешь… Тебе помочь?
– Сгинь!.. – буркнул Смирнянский. – Как-нибудь заглотаю, чтобы тебе, толстяк, не досталось! Тебе, вообще, есть нельзя – внутреннего жира до конца жизни хватит!
– Ребята, не ссорьтесь, – вставил «живец» Синицын.
– Я его когда-нибудь убью! – огрызнулся Ежонков и выпростался из своего кресла-качалки. – Пойду, помедитирую. Авось, успокоюсь?
– Иди, иди, толстячок! – хихикнул
Ежонков покинул кухню и вышел в тёмные прохладные сени. На полу притаились препятствия в виде пустого ведра и старого чемодана, но Ежонков каким-то фантастическим образом обошёл и то, и другое, и нащупал дверь. Он хотел открыть её и выйти на улицу – туда, где не будет Смирнянского с его бредовыми идеями. Чёрт полосатый, надоел уже до предела. Мало того, что поселился у него в доме, так ещё и обзывается «толстяком»! Кто тут ещё толстяк??
Только Ежонков собрался придумать ехидную колкость насчёт фигуры Смирнянского, как вдруг к нему быстро и бесшумно протянулась рука. Так быстро, что Ежонков не успел никак на неё среагировать, и был сейчас же схвачен за воротник. Ежонков разинул рот, собравшись издать крик, но тьма родила вторую руку, которая зажала ему рот. Ежонков попытался бороться, но руки оказались сильны, аки железные клещи. Неизвестно кто распахнул дверь и потащил Ежонкова на улицу. Ежонков барахтался, как какая-то каракатица и правой ногой спихнул ведро. Жестяное, оно гулко лязгнуло о бетонный пол и шумно укатилось в темноту.
– Что он там творит? – проворчал на кухне Смирнянский, чьё чуткое ухо уловило в сенях лязг ведра.
– Что-то не так… – заметил Синицын. – Надо бы проверить.
– Что там проверять? – отказался Смирнянский и запихнул в рот четыре пельменя сразу. – Он постоянно с ума сходит.
– Нет, я проверю! – Синицын встал и уверенно направился из кухни к сеням.
– Стой! – подхватился Смирнянский. – Один ты не пойдёшь: я должен тебя охранять!
Смирнянский побежал вслед за Синицыным, а Синицын замер у сеней и шепнул ему:
– Чш!
Смирнянский замер и прислушался: да, точно, в сенях творится некая возня. Странный шум долетает из-за закрытой деревянной синенькой двери…
– Вперёд! – Смирнянский неожиданно вырвался из-за спины Синицына вперёд и рывком распахнул дверь.
Тип, который волок Ежонкова на улицу, на секунду замер, а потом – проворно рванул во двор.
– Стой! – заорал Смирнянский и ринулся за ним. – Синицын, оставайся в доме: не хватало, чтобы схватили и тебя!
Гопников понял, что они от него не отстанут. Кажется, придётся пускать в ход возможности зелья… Там, за забором, торчит его автомобиль – если Гопников успеет до него добраться, то возможно, он никого, кроме Ежонкова, не убьёт.
Смирнянский набросился на непрошеного гостя, словно лев. Стремясь отбить Ежонкова, он попытался ударить «пришельца ногой по голове, но был отброшен далеко назад жёстким ударом, похожим на удар силовой волны. Видя, как Смирнянский катится кубарем по заросшему
– Стой, буду стрелять!
Пускай, стреляет, сколько хочет: Гопников уже почти дотащил Ежонкова до машины, уже пихает его в кабину. Пуля врезалась в металлическую дверцу над головой Гопникова и выбила голубую искру. Гопников совершил над собой усилие, толкнул толстого Ежонкова, и тот буквально залетел на заднее сиденье его автомобиля.
– Смирнянский, заходи сзади! – скомандовал Синицын Смирнянскому, который успел водвориться на ноги. А сам – напрыгнул на Гопникова, стремясь огреть его по затылку рукояткой пистолета.
Гопников стремительно перехватил руку Синицына, завернул её тому за спину, а потом – отшвырнул Синицына от себя подальше и запрыгнул за руль своего автомобиля. Он повернул ключ зажигания и надавил на газ. Мотор взревел, как дикий лев, автомобиль сорвался с места и понёсся в ночь.
– В погоню! – Смирнянский не сдавался. Он ринулся к гаражу Ежонкова, отбил какой-то железякой висящий на воротах амбарный замок, заскочил внутрь и нырнул в кабину поцарапанного джипа «Ниссан».
Джип, ревя мотором, вырвался во двор, расшвыривая хлам, прошлогодние листья и мусор.
– Прыгай, Синицын! – крикнул Смирнянский, распахнув дверцу кабины. – Догоним!
Синицын на ходу запрыгнул на переднее сиденье джипа, устроился рядом со Смирнянским и захлопнул дверцу.
– Пистолет с собой? – осведомился Смирнянский, вертя баранку.
– Да, не потерял, – прокряхтел, отдуваясь Синицын. Заломленная Гопниковым рука болела, но ему было не до неё.
– Постарайся пробить ему колёса, – сказал Смирнянский, видя в свете фар джипа удаляющуюся машину похитителя. – Нашёл же кого похищать, – проворчал он. – Ежонкова! Даже не Грибка!
Синицын целился в колёса противника, но тот так умело вилял задом, что Синицын никак не мог взять на мушку ни одного колеса.
– Чёрт, не даётся, – буркнул он и опустил пистолет. – Ежонкова могу случайно кокнуть.
– Придётся идти наперерез, – решил Смирнянский и выжал из джипа предельную скорость.
Дорога была грунтовая, «Ниссан» запрыгал на кочках, словно сайгак, и Синицын даже почувствовал, как к горлу подступает противный комок съеденных пельменей. У «пришельца» была отличная машина – и он на ней, кажется, уедет, если Смирнянский не поторопится.
А Смирнянский едва удерживал вырывающийся руль, опасаясь, что ещё один поворот – и он впечатается на полном скаку в придорожное дерево. «Ну, тогда жена Ежонкова нас всех троих живьём сожрёт…» – в голове Смирнянского появилась такая вот, дурацкая мыслишка, а когда она растаяла – Смирнянский увидел, что ему навстречу зигзагами мчится некая колымага, из окон которой торчат дикие, перекошенные алкоголем лица.
– Чёрт! – взвизгнул Смирнянский, потому что даже не заметил, когда именно эта колымага выскочила из-за поворота.