G.O.G.R.
Шрифт:
– Отворачиваааай! – заверещал рядом с ним Синицын и обеими руками вцепился в приборный щиток.
Смирнянский судорожно вывернул руль, и «Ниссан» Ежонкова спрыгнул с грунтовой дороги, понёсся в кювет и едва не погиб около ветвистого, толстенного тополя, который предательски притаился в темноте. Смирнянский совершил чудо: волшебным образом миновал он страшный, несокрушимый тополь, круто развернулся, выбросив из-под колёс фонтан рыхлой влажной земли, и вернулся обратно на дорогу, сокрушив передним бампером хлипкий деревянный заборчик. Впереди маячили фары машины ночного визитёра, который неизвестно куда увозил Ежонкова.
– Синицын, звони Недобежкину, Серёгину, кому дозвонишься! – прокряхтел, переводя дыхание Смирнянский. – Пускай гонят сюда,
Синицын завозился с мобильным телефоном, а Смирнянский старался не сбиться с курса и крепко сжимал руль вспотевшими пальцами.
Ежонков пришёл в себя на подпрыгивающем заднем сиденье автомобиля. Открыв глаза, он увидел, что лежит лицом вниз на обивке из кожзаменителя непонятного цвета. «Где я?» – с удивлением подумал он и приподнялся на руках. За окошком было темно, в впереди торчал чей-то незнакомый лысый затылок… Стоп! «Меня же похитили! – внезапно вспомнил Ежонков, и эта догадка ударила его по голове, словно бы суковатой страшной дубиной. – Фашистские агенты!». Ежонков уверился в том, что ему непременно нужно спасать свою шкурку и совершил «подвиг Геракла». Толстенький психиатр подался вперёд и ладошками зажал глаза тому, кто сидел перед ним за рулём. «Фашистский агент» вздрогнул от неожиданности и выпустил руль. Он замахал руками в попытке оторвать от себя Ежонкова. Ежонков не сдавался и не отрывался, а автомобиль, изящно, зигзагообразно барражируя, вильнул влево и зацепился крылом за патрульную машину ГАИ, которая скрывалась в придорожных кустах. Раздался грохот, сбитая тяжёлым минивеном, патрульная машина бухая на ухабах, покатилась вниз в небольшой овраг. Оторопевший гаишник вынырнул из мрака и заворожено взирал на то, как она, всё больше разбиваясь, исчезает там, в сизоватом сыром тумане. Минивен похитителя застопорился на самом краю оврага, из-под его капота клубами вырывался вонючий дым. Ежонков боролся со своим врагом так, как гиппопотам мог бы бороться с аллигатором. Вместе они выпали из кабины на влажную, раскисшую грунтовку и забарахтались, перепачкиваясь охристой грязью. Похититель оказался силён. Он оторвал от себя Ежонкова одной рукой и швырнул в лужу. Ежонков упал на спину, почувствовал, как ему за шиворот заливается прохладная вода и перепугался того, что этот тип сейчас раздраконит его, как бог черепаху. Тип навис над Ежонковым, словно тигр над козлёнком, и Ежонков узнал его. Это был Гопников! В который раз он уже воскрес??
– Помогите! – пискнул Ежонков, деморализованный видом чудовища.
Гаишник не сдвинулся с места: он был так потрясён гибелью патрульной машины и мыслями о том, что, если бы он не отошёл за кустик, он мог бы сидеть внутри и тоже упасть, что просто не мог пошевелить ни одной конечностью. Гопников занёс свою ужасную смертоносную руку…
Внезапно в глаза блеснули фары, послышался визг тормозов. А спустя секунду из ниоткуда возникли Синицын и Смирнянский. Они набросились на Гопникова сзади, схватили его за руки и оттащили от сжавшегося в комочек Ежонкова. Гопников вырвался, расшвыряв обоих в разные стороны, и снова двинулся на Ежонкова. Но тут «очухался» гаишник и решил стрельнуть.
Бух! – выстрел раздался в ночи. Пуля с огнём вылетела из табельного пистолета дорожного инспектора и направилась прямиком в затылок Гопникова. Гопников мгновенно присел, пропустив смертоносный кусочек металла над собой, а потом – проворно прыгнул, оказался около застрявшего на краю обрыва минивена и схватился руками за его поцарапанное крыло. По меркам человека он оказался в ловушке: сзади – овраг, спереди – груда мятого металла – минивен, с одной стороны – целится в него гаишник, а с другой – наступают Синицын и Смирнянский.
Рывок – нет, это не человеческий рывок – и миниатюрный, тощенький Гопников поднял минивен над головой. Синицын и Смирнянский застопорились на месте. Гаишник икнул, впал в обморочное состояние и повалился на спину, Ежонков забарахтал ногами в грязи, отползая как можно дальше. А дальше была пропасть оврага, где нашла покой патрульная машина.
Гопников вознёс минивен
– Что это с ним? – удивился Синицын, опуская пистолет.
– Пошли, посмотрим! – Смирнянский осторожно подошёл к лежащему в грязи Гопникову и ткнул его носком ботинка.
Гопников издал некий слабовольный писк и даже не удосужился пошевелиться.
– Синицын, иди сюда, поднимем его! – позвал Смирнянский и подхватил Гопникова под правый локоток.
– Осторожно, ребята, это – Гопников, – предупредил Ежонков и сел в своей луже.
– Вынырни, водолаз! – посоветовал ему Смирнянский, заметив, что Ежонков сидит в луже глубиной почти, что двадцать сантиметров.
Синицын помог Смирнянскому поднять Гопникова и усадить на землю около дерева. Гопников был жив. Он смотрел перепуганными глазами так, словно бы вокруг него собрались не люди, а какие-то лесные зверюги, и не говорил ни слова.
Они допрашивали его, заставляли что-то говорить, но Гопников не мог больше ничего сказать. С ним вдруг случилось что-то непонятное и страшное: кажется, перестало действовать «зелье». Все силы Гопникова, которыми он владел многие годы, внезапно куда-то улетучились, он ослаб и не смог даже стоять на ногах. Он пытался разглядеть тех, кто сгрудился около него, однако не видел в темноте никого и ничего. И сомневался даже в том, сможет ли теперь вообще что-либо увидеть. А они – грубо водворили его на шаткие ноги и головой вперёд погрузили в салон автомобиля. Гопников чувствовал, как его запястья оказались в железном плену наручников, потом – как тронулся этот самый автомобиль и повёз его куда-то.
====== Глава 107. Победа??!! Только вот, над чем? ======
– Так кого вы говорите, поймали? – в который раз вопросил Недобежкин, лёжа животом на своём столе типа «аэродром» и до сих пор отказываясь верить в то, что Смирнянский и Синицын изловили Гопникова.
– Гопникова, – начальника убеждали в этом не только Смирнянский и Синицын, но и Серёгин с Сидоровым, которые приехали по зову Синицына и видели пленного Гопникова своими глазами.
– Он похитил МЕНЯ! – высокопарно заявил гипнотизёр Ежонков, горделиво подняв щекастую голову на короткой толстой шее. – Я вот, может быть, едва не стал жертвой чудовища, но я его победил. Я даже дал этому амбалу, – он ткнул пальчиком в сторону хмурого Смирнянского. – Изуродовать вконец свою машину. А кто компенсирует?
– Ты мне счёт не выставляй! – перебил Недобежкин и грузно сполз со столешницы в кресло. – Давайте, показывайте! И вообще, мы все видели, как этот Гопников погиб в катакомбах. Не может же он воскреснуть-то?
– Ночь он просидел у Ежонкова в подвале, – сказал Смирнянский. – Мы его только утром привезли в изолятор. Да и вообще, Васёк, тот, кто привязан к этим «Густым облакам» – человеческий облик давно утратил. Он и воскреснуть может, и тачку поднять, и всё на свете!
– Идём! – настоял Недобежкин и вылез из-за стола. – Всё равно не верю, что это Гопников. Мало ли, что вам в темноте показалось!
А Гопников, правда, сидел в изоляторе, и в соседней с ним камере диким зверем рычал Грибок. Гопников бессильно сидел на жёстких нарах и каждой клеточкой своего тела чувствовал тяжёлую, словно бетонная глыба, старость. Да, это именно она, старость, дряхлость, телесное и духовное бессилие. Он не может даже поднять руку, даже встать на ноги – такая слабость на него навалилась. Сколько Гопникову лет? Он уже и не помнит, когда в последний раз отмечал день своего рождения. Кажется, это было в Америке… Или нет? Или всё-таки, в Америке? Гопников сидел и его не волновало даже то, что он сидит в КПЗ, а волновало лишь то, что в самый неподходящий момент пришла эта старость, эта дряхлость… И свалила как раз тогда, когда он был всего лишь в шаге от возвращения домой… Гопников не заметил даже, как к нему подкрался сон, он начал клевать носом, как самый настоящий старик, который до такой степени устал от жизни, что засыпает всюду и всегда…