«Гамлет». Стихотворный перевод с восходящей рифмой Фёдора Бавтрикова

Шекспир Уильям

Приготовлений, строгости дозоров

И нынешнего хаоса в стране.

Бернард

Уж, верно, так! А этот жуткий призрак,

Блуждающий в обличье короля,

Пришел решить вопросы тех событий.

Горацио

Такая пыль и засоряет ум.

В последнем блеске и триумфе Рима,

Когда еще не пал великий Юлий,

Гробницы опустели, мертвецы

Блуждали с воем в лабиринтах улиц;

Горели в небе всполохи комет,

Хлестал кровавый дождь, чернело

солнце;

Звезда империи Нептуна закатилась

И захворала, как в конце времен.

Теперь же вереница тех событий

Пришла и к нам предвестием зловещим.

Земля и небо вместе показали,

Какой готовят Дании конец…

Замрите! Тише! Вот опять явилось!

Снова появляется призрак.

Я задержу его! Замри, фантом!

И, если звук какой тебе подвластен,

Или владеешь голосом, скажи:

Какая вещь способна принести

Тебе покой, а мне благоволенье

Небесных сил? Со мною говори!

Ты знаешь тайну датского заката

И как нам избежать его? Ответь!

Или зарыл сокровища при жизни

И из-за них блуждаешь по земле?

Замри, фантом, и расскажи об этом!

Кричит петух.

Марцелл, останови же эту тень!

Марцелл

Мне что, ее ударить алебардой?

Горацио

Оно не замирает! Значит, бей!

Бернардо

Оно же здесь!

Горацио

Оно…

Марцелл

Оно исчезло!

Призрак исчезает.

Мы как-то грубовато обошлись

С покойным королем. Поскольку воздух

Неуязвим, нелепый этот бой -

Насмешка не над ним, а над собою.

Бернардо

Оно бы и сказало, но петух…

Горацио

Оно исчезло, испугавшись звука.

Я слышал, что петух – трубач зари,

Пронзительным и резким птичьим криком,

С постели поднимает бога солнца.

И это по его предупрежденью,

В огонь иль в море, в небеса иль в ад,

Все грешные блуждающие души

Торопятся уйти в свой каземат.

Теперь я вижу: всё это не сказки.

Марцелл

Да, он исчез от крика петуха.

Ведь говорят, в рождественский сочельник

Петух поет всю ночку напролет -

И духи не имеют права входа,

Безвредны все планеты, тьма целебна,

Безвластны феи и бессильны ведьмы -

Так свято это время для земли.

Горацио

Я слышал это и частично верю.

Смотрите, вот и утро в рыжем платье

Шагает к нам с востока по росе.

Прервем дозор. И все, что было ночью,

Расскажем принцу Гамлету. Быть может,

Сей дух немой заговорит лишь с ним.

Так вы готовы выдать наш секрет

Любви

во имя и во имя долга?

Марцелл

Да, мы должны. По счастью, этим утром

Я знаю как и где его найти.

Уходят.

Сцена 2. Комната в замке.

Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелиус, лорды и слуги.

Король

Наш драгоценный брат, наш Гамлет умер.

Хоть скорбь о нем свежа, и надлежит

Нести нам в сердце боль, а в крае – траур,

И хмуриться всем нашим королевством…

Но такова безжалостность природы,

Которую наш разум победил.

Так будем чтить его со светлой грустью,

Не забывая думать о себе.

Поэтому вчерашнюю сестру,

Сегодняшнюю нашу королеву,

Вдову и мать страны военной нашей,

Мы с камнем и улыбкою на сердце,

Смешав грусть похорон и радость свадьбы,

Уравновесив и восторг, и горе,

Женой назвали, вняв советам вашим

И Нашим чувствам. Всех благодарим!

Теперь о деле: юный Фортинбрас

Не верит в Нашу мощь или считает,

Что Мы слабы из-за кончины брата,

Разделены, раздроблены, разбиты.

Мозги юнцу запорошила спесь:

Он смеет выдвигать Нам ультиматум

И требовать возврата тех земель,

Которые, согласно пакту с братом,

Его отец законно потерял.

Теперь о нашем нынешнем совете:

Нам следует в Норвегию послать

Письмо к родному дяде Фортинбраса.

Он стар, прикован к койке и не слышал

Наверняка об этих глупых планах

Племянника. Пусть прекратит поход,

Способный разорить его казну.

Вас, Вольтиманд, и вас, милорд Корнелий,

Отправим Мы в Норвегию, даруя

Не больше власти, чем есть слов в письме.

Пусть долг заставит вас поторопиться.

Корнелий и Вольтиманд

И в этом и в другом мы чтим наш долг.

Король

А Мы не сомневаемся: в дорогу!

Корнелий и Вольтиманд уходят.

Лаэрт, что ты за новости принес?

Ты говорил Нам о какой-то просьбе.

Так знай, чего бы ты ни пожелал -

Слова не будут брошены на ветер.

Но что ты хочешь от короны датской,

Чего от Нас еще не получил?

Ведь голова не так родна для сердца,

Рука не меньше служит нуждам рта,

Чем датский трон папаше-камергеру.

Лаэрт, о чем ты просишь?