Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
Обычно в зыбкой тени акацийзонтиков прятались слоны, поодаль, за кудлатыми полосами колючего кустарника, пылили антилопы и зебры. Ныне же сухая саванна опустела – целую неделю егеря отгоняли зверьё за пределы зоны затопления. Операция «Ковчег».
Тимофей Браун покачал головой. Лишь теперь до него начало доходить, какого размаха достигли решаемые задачи. Полить пустыню, как грядку! Прополоскать, как выстиранное бельё! Каково? И, что самое интересное, решают эти задачи ТОЗО и АЗО – самые бедные территории планеты. Быть может, правы те неооптимисты, что утверждают примат океанцев и антарктов?
…Вышли «экскурсанты» на топком бережку Этоши, истоптанном копытами и оттого смахивавшем на скотный двор. Цондзома отогнал пустой вездеход к башне, а Сихали и иже с ним пошли по Африке гулять.
– Жарко, – вынес вердикт Белый, – и грязно.
– Нету в тебе никакого романтизму, – вздохнул Сегаль.
– В Антарктиде ему холодно, тут ему жарко, – ворчал Рыжий. – Что ты всё время капризничаешь? Вон, бери пример с антарктов – они в Африку в одних шубейках прилетели, и ничего, не мёрзнут!
Друзья нарочно пересмеивались и перебранивались, «вовлекая в круг» Димдимыча, но тот отмалчивался. Браун подозревал, что так переживать комиссара заставила экстренная радиограмма с «Востока». И вовсе не изза тех четверых горюет Купри, там была ещё и пятая…
Тимофей жадно втянул в себя горячий воздух саванны, наполненный горечью вянущих трав. Он бодрил и полнил энергией.
Изза кустов медоносной акации внезапно вспорхнула испуганная птичка кцузчи, а меж колючих веток махнуло розовым. Сихали насторожился. Наверное, привычка к неожиданностям и спасла его.
В кустах звонко тренькнуло, свистнуло, и Браун ладонью отбил стрелу с костяным наконечником, нацеленную ему в грудь. Громким криком предупреждая своих, он выхватил бластер и выстрелил по кустам. И ещё раз – влево. И сразу – вправо. Затрещали ломкие ветви, и в красную латеритовую грязь зарылся мордой розовокожий тип, грязный, в набедренной повязке и с луком в руке.
И тут они повалили – стали выпрыгивать из кустов, выскакивать из ложбин, появляться изза стволов акаций, нестись скачками, короткими перебежками, пригибаясь, потрясая каменными топориками, натягивая луки…
– Хантеры! – закричал Купри.
Их было человек сорок, молодых и рьяных, одетых в шкуры и вооружённых примитивными луками и копьями, – основной принцип хантинга, этого нового увлечения неработающей молодежи.
Выбраться большой ордой в прерию и охотиться на бизонов. Или загонять в ловушку слона. А не получится со слоном, напасть на деревню! Устроить облаву на туристов, хорошо бы – на туристочек… Главное, не пользоваться современным оружием и вообще жить по правилам кроманьонцев! Опроститься до первобытных, сбросить с себя пелены и оковы цивилизации!
Браун оглянулся – ТугаринЗмей хладнокровно отстреливался, стоя на колене, перед ним уже валялось трое охотничков. Купри катался по траве в грязных объятиях хантера с львиной гривой на голове и, когда оказывался сверху, молотил кулаком по размалёванной харе. Рыжий отобрал копьё и гонялся за хантерами,
– Борька!
Тимофей заметил, как Сегаль полетел кубарем, зацепив ногою корневище, и к нему тут же подпрыгнул грязный, тощий вьюнош, чьи костлявые чресла были обтянуты шкурой зебры. Ну, Сихали Браун недаром носил звание ганфайтера – меткий импульс свалил хантера. Борис обернулся, показывая большой палец.
– Вы посмотрите только! – заорал Димдимыч, тыча рукою в саванну.
Сихали глянул – и едва не выматерился: им наперерез неслась добрая сотня молодых дикарей. Грязные, пыльные, вонючие, увешанные ожерельями из когтей и клыков, с перьями в сальных волосах, хантеры мчались босиком, грозя копьями, дротиками, луками, топорами, дубинами…
– Сюда! – замахал рукою Борис, подзывая друзей к укрытию у поваленного баобаба.
Тимофей с разгону перепрыгнул громадный сук, прячась за расщепленным стволом. Тут же в рыхлую древесину вонзилась метко пущенная стрела.
– Илья!
– Я бдю…
Словно подтверждая факт бдения, ТугаринЗмей поразил в грудь особо наглого хантера, изготовившегося бросить копьё. Оба Шурика стреляли густо, по площадям.
– Рыжий! – крикнул Тимофей. – Береги заряд! Это и тебя касается, Белый!
– Вас понял! Я…
Пальба стала реже, но результативней.
– Там ктото одетый! – крикнул Белый. – И с плазмоганом!
– Выцеливай гада!
– Прячется, сволочь!
Если бы хантеры бросились всем скопом, то они бы одним своим числом подавили океанцев с антарктами. Можно успеть пристрелить двоихтроих, максимум – четверых. Когда же на тебя наваливается целый десяток, обязательно будешь в проигрыше. Но в томто и дело, что никто из чумазых «варваров» не спешил занять место в той самой двойкетройке, максимум – четвёрке. Хантеры тоже хотели жить – они рассредоточились, скрываясь за деревьями.
Тимофей Браун сменил картридж бласта и развернулся, высматривая противника на восточном фланге. Неожиданно с юга потянул прохладный, свежий ветер. Сихали поднял глаза – и обомлел.
Над горизонтом клубилась иссинячёрная стена – именно над! – поднимаясь в небо на десятки километров. Она держалась куда выше облаков, протягиваясь на запад и восток. Зрелище было фантастическим, небывалым – словно всё в мире перепуталось, и небеса сделались двухслойными – понизу светлел день, а поверху темнела ночь. «ППВ!» – подумал Сихали, оплывая ужасом.
– Идём на прорыв… – хрипло сказал он, откашлялся и заорал: – На прорыв! Разом! Пошли!
Уговаривать никого не пришлось – все дружно подскочили и бросились в атаку.
А стена тьмы всё надвигалась с юга, бурля, испуская далёкие громы, гоня перед собой холодный воздух. Молнии не сверкали под колыхавшимся чёрным пологом – слишком высоко проходил поток. И тут сверху задуло так, что взвихрился песок, а кроны зонтичных акаций сложились книзу, как те самые зонтики, – поток опускался, накрывая Этошу хмурой тенью и пригашая блеск озёрной воды. А вот хантерам всё было нипочём – то ли мозгов не хватало, то ли информации. Копьеносцы с лучниками, улюлюкая и подвывая, бросились, сжимая «клещи».