Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
– Эй! – прикрикнул на него Рыжий. – Ты нам шасси обломишь, бегемотина!
– Цыц! – добродушно сказал Харин и махнул рукой: – Трогай!
Ухмыльнувшись, Сихали направил краулер к Новому Городу.
– И как мы в Эймери попадём? – хмуро спросил Купри.
– И чё там, вообще, делать? – добавил Белый.
– Спрашиваете – отвечаем, – сказал Тимофей, выворачивая руль. – Хватаем дирижабльтанкер, заходим к ПортЭймери с севера, будто порожняком летим, и сбрасываем танки с нефтью на боевые единицы флота.
– Здорово… – неуверенно сказал Рыжий. – А если…
– Собьют, – буркнул комиссар.
– Могут, –
– Всё равно собьют.
– Ну и оставайтесь тогда! – воскликнул Рыжий. – Мы сами!
– А вот хрен тебе, – проворчал Купри. – Я лечу.
– А собьют если?
– Ну и хрен с ним…
Станция «Мирный», похоже, находилась в некоем неустойчивом равновесии. Дома требовали ремонта, на улицах было полно мусора и лома, однако «миряне» не спешили устраивать субботник. Они выглядели растерянными и не при делах – бродили неприкаянно, оглядывались пугливо, вжимали головы в плечи… Сунут руки в карманы, надвинут капюшон и шаркают унтами, ни на кого не глядя.
А потом изза угла вышли четверо в белых каэшках, с красными повязками на рукавах. Все они были вооружены и шагали в ногу, старательно сохраняя невозмутимость на лицах. Самый толстый из четвёрки шествовал впереди, грузно переваливаясь и колыша брюхом.
– Таак… – протянул Сихали. – Если тормознут, разговаривать буду я один. Все молчат. Шурики, это вас тоже касается!
– А мы чё? – отозвался Рыжий. – Мы ничё…
Толстяк, завидев краулер, сначала изобразил на жирном лице радостное подобострастие, а после насупился, требовательно вскинул пухлую руку.
– Стой!
Тимофей плавно притормозил.
– Подбросить не могу, – прохладно сказал он, – местов нет.
Рыжий хихикнул в кулачок и тут же согнал улыбку с лица.
Толстяк неуклюже козырнул.
– Командир станционного отряда самообороны Сорокин, – представился он. – Кто вам передал данное транспортное средство?
– Данное транспортное средство, – вежливо объяснил Сихали, – валялось кверху гусеницами. Мы его подобрали, отряхнули, сели и поехали. Ещё вопросы будут?
Сорокин надулся, набираясь начальственной важности, и вдруг заметил у Тимофея кобуру с бластером.
– А кто вам разрешил носить оружие? – подбоченился он, хоть и с трудом – рука плохо сгибалась.
– Не твоё собачье дело, – холодно ответил Тимофей.
Лицо толстяка стало наливаться кровью.
– Немедленно сдать оружие! – приказал он.
– А ты отними, – усмехнулся Сихали.
Пыхтя от злости, Сорокин скомандовал:
– Арестовать их!
Антаркты«оборонцы» суетливо сняли лучемёты, висевшие через плечо на ремнях, и замерли – на них глядели дула четырёх бластеров. Браун качнул стволом:
– Оружие снимаем, медленно кладём на капот и отходим на пять шагов.
– Как вы смеете… – забулькал толстяк. Разряд бластера отстрелил ему мочку уха и прожёг капюшон каэшки.
– Взять чуток левее? – поднял бровь Сихали.
Трое «оборонцев» осторожно поднесли лучевики и сложили их на капоте. Отступили ровно на пять шагов, испуганно поглядывая на Сорокина, бледного, трясущегося, но непримиримого. По пухлой щеке его катились пот и кровь.
– Руки!
Отступившая троица живо исполнила приказ. Их толстый командир поднял
– Рыжий, собери погремушки, – попросил генрук.
Шурик сноровисто взял лучемёты в охапку, как поленья, и передал Белому.
– В следующий раз, – сказал Сихали, обращаясь к Сорокину, – целиться буду в пузо.
Сунув бласт в кобуру, он переключился с «нейтралки» сразу на вторую и поехал, особо не разгоняясь. По дороге Тимофей заметил ещё пару троек «оборонцев». И вообще, было заметно, что власть сменилась.
Бригада хмурых монтажников выпрямляла гнутый флагшток, а длинный хлыщ с красной повязкой топтался рядом, держа на вытянутых руках белоголубой флаг. Над входом в штаб посёлка спешно крепили портрет Олега Кермаса. Старший геолог был изображён в белой каэшке с нашитыми генеральскими погонами.
– Орёл! – насмешливо сказал Белый.
– Пингвин он, а не орёл, – поправил друга Рыжий.
– Стоило ещё эту сволочь спасать, – покривился Купри.
– Успеем и похоронить, – буркнул Илья.
– Змей, ты читал рапортдоклад Юлиуса? – спокойно спросил генрук.
– Ну.
– Ну так дядя Альберт с ним согласен – воевать с Кермасом мы не должны. И не будем.
– А что будем? – нахмурился Харин.
– Игнорировать. Не замечать «оборонцев», в упор их не видеть!
Взрёвывая, краулер взобрался на возвышенность и выехал в зону трещин – последних, не растопленных ещё термостанцией. Это были широкие провалы пугающей глубины – «до конца географии». Лёд по краям их отливал яркосиним, переходившим далее в сказочный фиолетовый цвет. Из бездонной щели веяло холодом.
– Вижу аж два танкера! – сказал Рыжий, привставая с сиденья.
– Сядь! – крикнул Купри сердито. – Загреметь хочешь? Учти, лететь долго!
– Ничё, я цепкий! А здесь…
Танкетка, перестукивая гусеничными шасси, одолела трещину по дырчатому мостку.
Сихали вёл осторожно – бывало, что в ледниковые расселины ухали и танкитранспортёры. А изза цепочки холмов, где располагался аэродром, и впрямь выглядывали длинные серебристые сигары дирижаблейтанкеров. Вблизи они поражали размерами куда более – исполинские цеппелины висели, носами причаленные к мачтам, и почти касались земли решётчатыми фермами. Автокары подкатывали, гружённые кубическими танкамицистернами с нефтью, и киберпогрузчики, напруживая мышцы манипуляторов, скатывали «тару» с платформ. Выволакивали из ячей фермыподвески пустые «кубики», запихивали полные. По сути, танки являлись громадными бурдюками из гибкого силикета, их бока то прогибались, то выгибались, пока не закреплялись в решётчатом каркасе подвески.
– Вон тот вроде уже загружен, – показал Рыжий, снова привставая и хватаясь за верхнюю дугу рамы. – А так, что ж…
Сихали пригляделся – у дальнего дирижабля все грузовые ячейки были заполнены. Ровно сорок танков, и все лампочки над ячеями красные – стало быть, «кубики» не порожние, а с нефтью. Подходяще!
Неприметно оглядываясь, Тимофей подъехал к причальной мачте и выключил двигатель краулера.
– За мной, – сказал он.
В маленьком вагончике, изображавшем здание аэропорта, никто не подавал признаков жизни, да и «вездиков» рядом не стояло. Приблизившись к дверям, Сихали с улыбкой прочитал короткое объявление, размашисто написанное на листе пластпапира: «Все ушли на фронт».