Гапур — тезка героя
Шрифт:
Если б не эта скучная «Амбарная книга», я бы согласился с бабушкой, что умнее дяди Абу в нашем ауле человека не сыскать. Может, только Гамид Баширович умнее. Но Гамида Башировича никто не называет «королем бухгалтерии», а дядю называют!
У дяди своей семьи нет. Он никогда не был женат. Бабушка рассказывает, что после фронта дядя Абу несколько лет лечился в госпиталях. Когда он немножко оправился от ран и болезней, родственники стали приставать к нему, чтобы он женился. Только он не захотел. Он сказал: «На земле слишком много
Вы помните, я нарисовал на кителе дяди Абу две полоски? Я это не зря сделал. Ведь дядя Абу был дважды ранен: первый раз под Сталинградом, второй — около города Малгобека, в котором теперь добывают самую лучшую и самую дешевую нефть в Чечено-Ингушетии.
Дядя любит военную форму. Правда, погон он не носит и звездочки на его фуражке нет. Но зато на нем всегда галифе, китель и высокие, пышущие жарким блеском сапоги.
Я часто задумываюсь: почему у дяди Абу нет ордена? Я даже не постеснялся спросить у него об этом.
— Для всех орденов не наготовишь, — ответил дядя. — Главное — не орден получить, а свой солдатский долг выполнить!
Я не очень-то понял его. Ведь если выполняешь солдатский долг, орден тебе обязательно дадут! Так что же, выполнил свой долг дядя Абу или не выполнил?..
Я еще не успел решить этот вопрос, как меня позвала бабушка.
— Собирайся к дяде Абу, — приказала она. — Я слышала, он заболел. Отнеси ему яблоки. Посиди с ним, спроси, не нужно ли чего… Скажи, чтобы обязательно съел все яблоки — они лечебные, от недуга помогают…
Я знал, что в ларма у бабушки еще с прошлой осени хранятся яблоки. Они считались почему-то лечебными. Бабушка берегла их пуще глаза и давала мне одно или два только по праздникам. А сейчас она отвалила для дяди Абу целый десяток. Прямо удивительно! Я даже позавидовал дяде: хорошо ему болеть — лежи себе, полеживай и яблочки грызи!
У нас дома есть несколько продуктовых сумок, но бабушка, подчеркивая свое уважение к дяде, завернула яблоки в чистое полотенце.
Решив сократить путь к дому дяди Абу, я направился к нему напрямик через овражек, через поле, которое примыкает к овражку. Если б я выбрал обычную дорогу, все было бы благополучно. Но вы же знаете: я жутко невезучий! И на этой короткой дороге меня ждала беда…
Около овражка стоял вагончик тракторной бригады. Когда я поравнялся с ним, трактористы как раз пили чай. Среди них был и Холак.
— Гапур, ты куда? — окликнул он меня.
Я поздоровался и объяснил, что иду к дяде Абу, несу ему лечебные яблоки.
— Лечебные? — удивился Холак. — Первый раз слышу про такие. А что, дядя заболел?
Я кивнул.
— Опасное что-нибудь? — спросил Холак.
— Не знаю. Он ведь еще с фронта болеет…
— А-а, — понимающе протянул Холак.
Мы помолчали.
— Про вас радио говорило, — вдруг вспомнил я. — Какой вы трудолюбивый
Холак махнул рукой: ладно, мол, говорило и говорило.
«Действительно, он скромный», — подумал я.
Один из трактористов, высоченный, широкоплечий парень, усмехнулся и заговорил:
— Знаем мы эти болезни! Не сидел бы твой дядя в конторе, как крот в норе, был бы здоров. На свежем воздухе надо работать! — Он ударил себя в грудь кулаком, и мне показалось, что ударили в большой барабан. — Тут все болезни улетучиваются. А Абу целый день нюхает бумаги и перебирает костяшки на счетах: из-за этого и солнца не видит…
Мне слова здоровенного парня не понравились. Хоть он и тракторист, а задаваться нечего. У дяди Абу работа тоже важная. И работает он здорово, не зря его зовут «королем бухгалтерии»! А что касается болезни дяди, то ее даже почетной можно считать — она с фронта началась…
— И откуда только твоя бабушка достала яблоки в эту пору? — спросил Холак, кивая на мой сверток.
— У нас они в ларма хранятся, — ответил я.
— Понятно, — сказал Холак. — Запасливая у тебя бабушка. — И вдруг добавил: — Мне тетушка Хагоз вообще по душе — боевая такая, хваткая. Один недостаток — язычок у нее острый…
Между тем здоровенный парень допил чай и зашагал к трактору, который стоял за вагончиком.
— Эй, кянк, хочешь, покатаю? — бросил он на ходу.
— Хочу!
— А яблоками угостишь? — смеясь, продолжал он.
— Пожалуйста, берите! — Я протянул свой сверток.
Парень выбрал самое крупное, самое краснощекое яблоко и впился в него большими белыми зубами.
Но я уже не думал о яблоках и дяде Абу. Я думал только о тракторе. Вот он стоит: сильный, как нарт, большой, красивый — глаз от него нельзя отвести!
— Влезай! — сказал мне тракторист, усаживаясь за руль.
Я бросил сверток с яблоками ему под ноги и поспешил взобраться на трактор.
— Поехали! — скомандовал он сам себе и включил зажигание.
Мотор ожил, сначала зачихал, закашлял, но потом вдруг взревел, словно стадо диких зверей.
Трактор вздрогнул и пошел, оглушая весь мир шумом. Я держался за руль только одной рукой, но мне и этого было достаточно. Мне хотелось кричать от счастья. Я веду трактор! Он подчиняется моей руке! Смотрите, люди, я стал хозяином огромной, сильной машины!
Я еще подумал: «В этом мире не обойтись без главных бухгалтеров и без судей, но я все-таки буду трактористом, и обо мне обязательно расскажут по радио, как рассказали о Холаке!»
Мы сделали один круг. Потом второй. Наконец остановившись около вагончика, тракторист шутливо сказал мне:
— Слезай-ка, станция Березайка…
Я соскочил на землю. Трактор пошел дальше.
И вдруг я опомнился. Что я наделал! Ведь бабушка приказала мне отнести яблоки дяде Абу! Он болен, они излечили бы его от недуга… А я променял их на трактор!