Гармония по Дерибасову

Михайличенко Елизавета Юрьевна

– А Михаил Венедиктович?
– обреченно спросила Эвелина Пранская.

– В ЛТП, - отрезал Дерибасов.

– Да, - сказала потерянно Эвелина Пранская, - спасибо, Михаил, - повторила Эвелина Пранская, - конечно, ехать туда не стоит... милиция работает... и дочку не с кем...

– Конечно! Гос-с-споди! Как божий день! До свидания!
– Дерибасов решительно встал и протянул руку.
– До свидания. Я лично очень верю в наше Назарьино. Это не красные словца, нет! У нас живут и работают прекрасные люди, и у нас еще вырастут великие поэты и художники,

только дайте время!

Эвелина Пранская машинально жала протянутую руку, блуждала взглядом. Потом закинула сумку за спину, и, отстраненно повторив:

– Да, Михаил, да!
– привычно улыбнулась и ушла.

Через полчаса автобус отошел, а в пять с минутами, дернувшись в последний раз, затих. Дерибасов похлопал себя по карману с деньгами и, насвистывая, легко соскочил на землю.

В деревне было тихо, но странным это не казалось - по воскресеньям Назарьино любило поспать.

– ...Это, - Евдокия зевнула, - скоко привез?

Муж Михаил хохотнул и чмокнул жену в подбородок.

– Евдокия, - сказал он грозно, - как дела? Блюла ли себя?

Евдокия послюнявила пальцы, и, считая бумажки, сказала:

– Это... восемь... девять... хорошо... тринадцать... вчера у Осиновых девка топилась, всю деревню переполошила... это... двадцать...

Дерибасов застыл.

– Как?! Как утопилась?
– наконец спросил он.
– А почему сегодня тихо?

– ...сорок, - сказала Евдокия, - говорю тебе - не утопилась, а топилась. Витька вытащил - мужик будет! Откачали... сорок два... два... два... черт, сбилась!

Дерибасов ходил по комнате, трогал щеки, глубоко дышал, посмотрелся в зеркало.

– Дуня, - наконец выронил он, - смотри, что я тебе привез: цепочка серебряная, весь город носит...
– И полез в «пистон»...

Посадив жену Евдокию на серебряную цепь, Дерибасов отметил появившиеся на ее тугих щеках ямочки и испытал законную супружескую гордость.

– Ну как?
– спросила жена Евдокия.

– Гармония...
– грустно улыбнулся муж Михаил.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. «ЧТО НАПИСАНО ПЕРОМ...»

Глава 5. «Не хлебом единым...»

– Гармония, - сказал Михаил Дерибасов.

– Что гармония?
– подозрительно спросила Евдокия Дерибасова.

– А то, - ухмыльнулся муж Михаил и щелкнул замками кейса. Зачитанная тощенькая брошюрка «Гармония супружеской жизни» смущенно примостилась на дальнем от Евдокии углу стола.

Дунины кулаки вдавились в бедра, она покраснела.

– Королева, - гордо сказал муж Михаил.

– Шут!
– отрезала Дуня.

– Деревня!
– ласково хихикнул муж Михаил.
– «Королева Марго». Дюма. Ах, Дуня, в Ташлореченске на книжной менялке стоимость стоящих книг измеряется в «Королевах». За «Гармонию» просили полторы, я убил их иронией и взял за одну...

– Скоко?
– перебила Дуня.

– Ну, пятнадцать, - поскучнел Михаил.
– Одна «Королева» -

полтора червонца, знать надо...

Дуня двинулась вокруг стола. Муж Михаил обходил стол в том же направлении и с той же скоростью. «Гармонию» он прихватил с собой.

– Дуня, - убеждал муж Михаил, - не дури. Слышишь?! Я же о тебе заботился... Знаешь, что тут уже в предисловии написано?.. Вот остановись, я прочту...

Но остановилась Евдокия не вдруг. А вспомнив о деле.

– Это, - сказала она, нахмурившись.
– Тут Елисеич заходил.

– Да ну?!
– поспешно обрадовался муж Михаил.
– Что ж ты молчишь, дура?
– сконтратаковал он.
– Мужик приходит к мужику, можно сказать, компаньон приходит к компаньону, и дело, на котором, значит, зиждется материальное благосостояние нашей семьи, простаивает.

Зажав «Гармонию» под подбородком, Дерибасов шустро натянул сапоги, сунул брошюру за голенище, вернулся к кейсу и выхватил из него стопку исписанных листков. Дуня метнула острый взгляд. На верхнем значилось: «Расписка дана мною, студенткой 4 курса Ташлореченского университета Сапега Натальей Борисовной в получении от М. В. Дерибасова ста рублей за перевод с французского монографии Поля Жирара «Шампиньоны в моем доме».

– В моем доме!
– со значением сказала Дуня и взяла паузу.

Дом был действительно Дунин. В семейной игре в «дурака» этот аргумент был козырным тузом и придерживался до конца.

Чаще всего под шестым чувством подразумевают интуицию. Шестое же чувство Евдокии была здоровая бдительность. Шла она от бабки по материнской линии Марфы Скуратовой, выявившей в тридцатые годы в окрестностях Назарьино с полдюжины агентов различных иностранных разведок. В обоих полушариях Дуниного мозга вспыхнуло по красной лампочке тревоги, и их отблеск проступил на щеках: сто пятнадцать рублей осталось в городе, причем большая часть у молоденькой девчонки. Городской. В дом же прибыло: стыдная книжонка, что и на полку-то не поставишь, и пачка каракулей. Евдокия пригнула голову и, как на рога, нанизала мужа Михаила на острый тяжелый взгляд. Муж Михаил спокойно слез с рогов и треснул кулаком по столу:

– Не бабьего ума!
– рявкнул он.
– Не лезь в мой бизнес!
– И, дождавшись, когда взгляд Дуни стал комолым, примирительно добавил: - И потом, Елисеич в доле и в курсе. Так что полтинник сейчас с компаньона взыщу.

– И книжонку ему подари, - прыснула Дуня, и ямочки заняли привычное место на ее щеках.

Дерибасов хохотнул, шлепнул Дуню по заду и вышмыгнул.

Вообще-то с книжной полкой Дуня была не права. За год, прошедший с покупки «стенки», Дерибасов забил книжный «сектор» так плотно, что только брошюрку туда и можно было просунуть. В книголюбстве Дерибасову импонировало все: отсчитывать нешуточные суммы за престижные красивые книги, читать их, упоминать о том, что их читал, цитировать смачные обороты, обменивать книги, подбирать серии, продавать за солидные деньги, наконец, называть Евдокию примитивом и необразованной дурой.