Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)

Роулинг Джоан Кэтлин

Но тут профессор Макгонаголл, готовясь начать оглашение списка фамилий первогодок, бросила грозный взгляд на перешептывающихся. Шепот в зале мгновенно стих, Почти Безголовый Ник прижал прозрачный палец к губам, на полуслове умолк и опять чопорно выпрямился. Нахмурившись и еще раз окинув взглядом столы всех четырех Домов, профессор Макгонаголл опустила глаза к длинному свитку пергамента и объявила первое имя:

— Аберкромби, Эван. [112]

Тот перепуганный мальчик, которого Гарри заметил вначале, бросился

вперед и сунул голову в Шляпу. Только благодаря его торчащим ушам, Шляпа не спустилась ему на плечи.

112

2 Abercrombie Euan

Шляпа задумалась на мгновение, а потом дыра у полей открылась вновь и провозгласила:

— Гриффиндор!

Вместе с другими гриффиндорцами Гарри захлопал, Эван Аберкромби подошел к их столу и сел с таким видом, словно был готов провалиться сквозь землю, причем навсегда.

Длинная шеренга первогодков постепенно укорачивалась. В паузах между фамилиями и приговором Шляпы Гарри слышал, как у Рона громко бурчит в животе. Наконец «Целлер, Роза» [113] была определена в Хаффлпафф, профессор Макгонаголл взяла табурет со шляпой и унесла. Профессор Дамблдор встал.

113

3 Zeller Rose

Несмотря на свои недавние обиды на директора, Гарри отчасти успокоился при виде стоявшего здесь, перед всем залом Дамблдора. Кроме отсутствия Хагрида и присутствия тех драконоподобных лошадей, долгожданное возвращение в Хогвартс сопровождалось и прочими неожиданностями, словно в знакомой песне прозвучали фальшивые ноты. Но, по крайней мере, одно осталось неизменным: Директор Школы, который стоя приветствует всех перед пиром в честь начала учебного года.

— Всем новичкам, — громким голосом начал Дамблдор, взмахнув рукой и сияюще улыбаясь, — добро пожаловать! Всем «бывалым» — добро пожаловать домой! Пришло время сказать речь, но я не стану этого делать. Пируйте!

Раздался одобрительный смех и взрыв аплодисментов, Дамблдор сел и аккуратно перекинул длинную бороду через плечо, чтобы она не попадала в тарелку, а в это время из ниоткуда появились различные яства, и все пять длинных столов уже ломились от мясных и овощных блюд, и пирогов, и хлебов, и соусов, и графинов с тыквенным соком.

— Великолепно! — плотоядно застонал Рон, схватил ближайшее блюдо с отбивными и принялся накладывать их себе на тарелку, под тоскливые взгляды Почти Безголового Ника.

— О чем ты начал говорить перед распределением? — спросила Гермиона у призрака. — Насчет предпреждений Шляпы?

— О, да, — судя по всему Ник обрадовался поводу отвернуться от созерцания Рона, который теперь с просто неприличным энтузиазмом поглощал жареный картофель, — да, слыхивал я, что Шляпа и раньше давала предупреждения, в те времена, когда Школе грозила серьезная опасность. Правда, совет всегда был один и тот же: держитесь вместе, сплачивайтесь крепче.

— А

куа хахе ать о коле огит аашноть? — раздался голос Рона.

Рот у него был забит битком, и Гарри решил, что издать хоть какиенибудь звуки в таком состоянии — уже подвиг.

Гермиона с отвращением посмотрела на Рона.

— Прошу прощения? — любезно переспросил Почти Безголовый Ник.

Рон сделал чудовищный глоток и пояснил:

— А откуда Шляпе знать, что Школе грозит опасность?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Почти Безголовый Ник. — Но она обитает в кабинете Дамблдора, поэтому рискну предположить, что черпает новости оттуда.

— И предполагается, что все Дома должны между собой дружить? — Гарри взглянул на слизеринский стол, где заправлял Драко Малфой. — Ага, разбежались…

— Ну что ж, теперь вам придется менять точку зрения, — с упреком проговорил Почти Безголовый Ник. — Мирное сотрудничество — вот ключ к успеху. Мы, привидения, хотя и принадлежим к разным Домам, но поддерживаем между собой дружеские отношения. Несмотря на соперничество между Гриффиндором и Слизерином, мне никогда не приходило в голову искать ссоры с Кровавым Бароном.

— Это потому, что ты его боишься, — заметил Рон.

ПочтиБезголовый Ник был оскорблен до глубины души.

— Боюсь? Никто никогда не обвинял сэра Николаса де МимсиПорпингтона в трусости! В моих жилах течет благородная кровь…

— Какая кровь? — поинтересовался Рон. — Ты разве еще не того?..

— Это просто фигура речи! — возмутился Почти Безголовый Ник, придя в такое раздражение, что его голова зловеще закачалась на почти перерубленной шее. — Я полагаю, что у меня еще осталась возможность получать удовольствие от беседы, используя те слова, которые мне близки, пусть даже плотские радости мне уже недоступны! А к ученикам, которые потешаются над моей смертью, я давным-давно привык, уверяю тебя!

— Ник, он вовсе не думал смеяться над тобой! — попыталась сгладить ситуацию Гермиона, бросив на Рона разъяренный взгляд.

К несчастью рот Рона был опять забит под завязку, и все, что он мог издать, звучало так:

— А ихо ахо э ахать еве.

Что Ник, по всей вероятности, не счел извинением, адекватным оскорблению. Поднявшись в воздух, он поправил свою шляпу с пером и улетел к другому концу стола, где присел между братьями Криви — Колином и Деннисом.

— Отлично, Рон! — воскликнула Гермиона.

— Ну что? — негодующе возразил Рон, наконец, проглотив пищу. — Нельзя простой вопрос задать, что ли?

— Да ну тебя, — раздраженно ответила Гермиона, и весь остаток ужина они сердито дулись друг на друга.

Гарри уже настолько привык к их ссорам, что даже не сделал попытки их помирить; он решил, что плодотворнее будет провести время в компании с бифштексом и пирогом с почками и пригласить большую тарелку своего любимого пирога с патокой.

Когда ученики доели, и уровень шума в зале опять пополз вверх, Дамблдор вновь поднялся. Разговоры тут же стихли, и все повернулись к Директору школы. Гарри охватило чувство блаженной сонливости. Гдето там, наверху, его ждала такая тепленькая и мягкая, закрытая пологом кровать…