Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)
Шрифт:
— Охранень, — объяснила Луна, запихивая в сумку остальные предметы. — Если понравился, можешь оставить себе, у меня есть ещё. Они великолепно защищают от заглатывающих плимпов, — и ушла, оставив охранень в руках ржущего Рона.
— Знаете, а она мне нравится, эта Луна, — заявил он, вместе с друзьями двинувшись дальше. — Конечно, она того, но в хорошем… — и резко умолк. У подножия мраморной лестницы метала громы и молнии Лаванда Браун.
— Привет, — нервно поздоровался Рон.
— Пошли, — шепнул Гарри Эрмионе, и они поспешили ретироваться с места
— Почему не предупредил, что выписываешься сегодня? И почему она с тобой?..
Рон появился через полчаса, хмурый и раздражённый. И хотя сели они с Лавандой рядом, но за всё время завтрака не перемолвились ни словом. Эрмиона же вела себя так, будто ничего не замечала, но Гарри пару раз приметил на её лице непонятную ухмылку. Весь день она пребывала в великолепном настроении, а вечером в гостиной даже соизволила просмотреть (другими словами, закончить) работу Гарри по Травоведению, а ведь до сих пор категорически отказывала в любой помощи, зная, что тот даст списать Рону.
Когда Гарри взглянул на часы, было уже почти восемь.
— Эрмиона, — поспешно похлопал он по плечу подругу, — большое тебе спасибо, но мне пора бежать, иначе опоздаю к Дамблдору…
В ответ та лишь устало вычеркнула из его работы несколько неудачных предложений. Усмехнувшись, Гарри торопливо выскочил через портретный ход и понёсся к директорскому кабинету. Горгулья при упоминании глазированных эклеров отскочила в сторону. Перепрыгивая через ступеньки, юноша буквально взлетел по винтовой лестнице и постучался в тот самый момент, когда часы пробили восемь.
— Войдите, — пригласил Дамблдор, но только Гарри протянул руку, чтобы открыть дверь, как та распахнулась. На пороге стояла профессор Трелони.
— Ага! — вскричала она, драматично указывая на Гарри и сверкая глазами, увеличенными стёклами очков. — Так вот какова причина, по которой меня столь бесцеремонно вышвыривают из этого кабинета, Дамблдор!
— Сивилла, дорогая, — слегка раздражённо отозвался директор, — никто не говорит о бесцеремонном вышвыривании вас откуда бы то ни было, но Гарри назначено, и я в самом деле считаю, что мы уже всё обсудили…
— Очень хорошо, — оскорблённым тоном заявила профессор Трелони. — Если вы не собираетесь избавляться от этого жеребца-узурпатора, что ж, быть посему… Возможно, мне пора искать школу, где мои таланты будут оценены по достоинству.
Преподавательница Прорицания отпихнула Гарри и удалилась по спиральной лестнице; было слышно, как она споткнулась на полпути, видимо, запутавшись в своих свисающих шалях.
— Гарри, пожалуйста, закрой дверь и присядь, — устало попросил Дамблдор.
Юноша повиновался. Усаживаясь на обычное место перед столом директора, он обратил внимание, что между ними снова стоит думоотвод, а также две маленькие хрустальные бутылочки, наполненные вихрящимися воспоминаниями.
— Профессор Трелони всё ещё переживает из-за Флоренца? — спросил Гарри.
— Да. Прорицание приносит куда больше неприятностей, нежели можно
Директор глубоко вздохнул и продолжил:
— Не забивай голову моими кадровыми проблемами. Нам надо обсудить гораздо более важные вопросы. Первое. Ты справился с задачей, которую я поставил перед тобой в конце прошлого урока?
— А… — начал Гарри и осёкся. Со всеми этими уроками телепортации и квиддитчем, отравлением Рона и собственной травмой, а также стремлением выяснить, что затевает Драко Малфой, он почти забыл о поручении Дамблдора добыть воспоминание. — Ну, я спросил профессора Хорохорна об этом как-то после Алхимии, сэр, но он… э-э-э… отказался говорить на эту тему.
На некоторое время в комнате повисла тишина.
— Понятно, — в конце концов произнёс Дамблдор, пристально разглядывая юношу поверх своих очков-полумесяцев, отчего Гарри ощутил себя, как под рентгеном. — Значит, ты считаешь, что приложил все силы к выполнению задания? Проявил всю возможную изобретательность? Исчерпал все свои хитрости?
— Ну, — Гарри замолк, не представляя, что сказать дальше. Единственная попытка получить воспоминание вдруг показалась ему постыдно жалкой. — Ну… в тот день, когда Рон проглотил по ошибке любовное зелье, я повёл его к профессору Хорохорну. Думал, если приведу профессора в достаточно хорошее настроение…
— Сработало? — поинтересовался директор.
— Не очень, сэр, потому что Рон отравился…
— И, естественно, ты забыл о воспоминании, пока твой друг был в опасности. Другого я от тебя и не ожидал. Однако надеялся, что ты вернёшься к решению поставленной задачи сразу, как убедишься в безопасности мистера Висли. Я полагал, что достаточно ясно объяснил её важность. Более того, сделал всё от меня зависящее, чтобы внушить тебе — это самое решающее воспоминание из всех и без него мы только впустую потратим время.
Чувство стыда, горячее и острое, накрыло Гарри с головой. Дамблдор не повышал тона, его голос даже не был сердитым, но лучше бы он кричал — это холодное разочарование оказалось хуже всего.
— Сэр, — начал он с ноткой отчаяния, — не думайте, будто я не старался или что-то в этом роде… просто у меня были другие… другие дела…
— Другие дела на уме, — закончил за него директор. — Я понял.
И опять между ними повисла тишина. Ещё никогда наедине с Дамблдором Гарри не испытывал такой неловкости; казалось, тишина всё длится и длится, лишь временами прерываемая негромким хрюкающим храпом Армандо Диппета с портрета над головой директора. Юноша ощущал себя странно маленьким, словно усох с момента прихода в кабинет. И он заговорил, не в состоянии больше этого выносить: