Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)
Шрифт:
Наконец он избавился от общества Ромильды Вэйн, бросавшей недвусмысленные намёки на то, что она не прочь пойти с ним на рождественскую вечеринку Хорохорна. И когда, наклонив голову, Гарри протискивался к столу с напитками, он натолкнулся на Джинни — на её плече восседал миннипух Арнольд, а по пятам, с надеждой во взоре, семенил мяукающий Косолап.
— Ищешь Рона? — усмехнулась Джинни. — Вон он, гнусный лицемер.
Гарри посмотрел в указанный ею угол. Там, на виду у всех, Рон так тесно обжимался с Лавандой Браун, что невозможно было разобрать,
— Выглядит, будто он сейчас проглотит её лицо, верно? — равнодушно проговорила Джинни. — Но ему ведь надо как-то учиться… Хорошая игра, Гарри.
Она похлопала его по плечу — у Гарри внутри всё ухнуло вниз — и удалилась налить себе стакан масляного эля. Косолап по-прежнему бежал следом, не спуская жёлтых глаз с Арнольда.
Гарри отвернулся от Рона, видимо, ещё долго не собирающегося всплывать на поверхность, и успел заметить, как портрет Толстушки скользнул на место. Ему показалось, что в проёме мелькнула копна каштановых волос.
С гадким предчувствием Гарри стрелой метнулся вслед и, обойдя стороной Ромильду Вэйн, распахнул портрет. Коридор снаружи выглядел пустым.
— Эрмиона?
Он нашёл её в первой же незапертой классной комнате. Эрмиона в одиночестве сидела на учительском столе, если не считать за компанию хоровод щебечущих жёлтых птичек у неё над головой, которых она, очевидно, только что сотворила. Гарри не мог не восхититься её умением колдовать даже в такой ситуации.
— А, привет, Гарри, — произнесла она дрожащим голосом. — А я вот тренировалась.
— Да… О… э-э-э… у тебя здорово получается.
Гарри растерялся, слова не шли с языка. Он было уже начал надеяться, что вечеринка оказалась слишком шумной и Эрмиона ушла из комнаты только поэтому, как вдруг та сказала неестественно высоким голосом:
— Кажется, Рон наслаждается праздником.
— Э-э… Правда?
— Не притворяйся, будто не видел его, — тряхнула головой Эрмиона. — Он вовсе не скрывался — разве не?..
Тут дверь позади них распахнулась и, к ужасу Гарри, в класс ввалился смеющийся Рон, за руку втягивая за собой Лаванду.
— О! — он остановился, увидев Гарри и Эрмиону.
— Ой, — Лаванда захихикала и попятилась из комнаты. Дверь за ней закрылась.
Навалилась ужасная, давящая тишина. Эрмиона не сводила глаз с Рона, который отказывался смотреть на неё, но проговорил со странной смесью смущения и нарочитой храбрости в голосе:
— Привет, Гарри! Я уж думал, куда ты запропастился…
Эрмиона соскользнула со стола. Золотистые птички всё ещё кружили вокруг её головы, из-за чего девушка напоминала необычный, пернатый макет солнечной системы.
— Не заставляй Лаванду ждать тебя снаружи, — тихо сказала Эрмиона. — Она будет гадать, куда ты делся.
Выпрямив спину, девушка медленно направилась к выходу. Гарри бросил взгляд на Рона — судя по всему, тот был доволен тем, как легко отделался.
— Срази! — неожиданно раздалось от двери.
Гарри повернулся:
— Убери их! — взвыл Рон, однако Эрмиона, бросив на него последний, полный мстительной ярости взгляд, рванула дверь и исчезла за ней. И прежде, чем дверь захлопнулась, Гарри показалось, что он услышал всхлип.
Глава пятнадцатая. Нерушимая Клятва
За покрытыми изморозью окнами вновь кружился снег. Приближалось Рождество. Уже и Хагрид, как обычно, приволок в Большой зал двенадцать рождественских ёлок. Гирлянды из остролиста и блестящая мишура обвивали перила лестниц. В доспехах — внутри шлемов — сияли Вечные свечи, а по коридорам были развешаны охапки омелы. И под ними, всякий раз, когда Гарри шёл по замку, точно из-под земли возникали толпы девочек, загораживая проход. Однако, к счастью для себя, за время своих частых ночных блужданий столь популярный гриффиндорец успел хорошо изучить все секретные ходы замка и мог с лёгкостью добраться до классов, минуя омелы.
Глядя на это, Рон просто умирал со смеху, в то время как раньше подобная привлекательность друга скорее вызвала бы у него раздражение и зависть. И хотя Гарри предпочитал тому угрюмому и ожесточённому Рону, терроризировавшему всех на протяжении нескольких недель, Рона хохочущего и веселящегося, однако новый, изменившийся к лучшему приятель доставался ему дорогой ценой. Во-первых, приходилось терпеть частое присутствие Лаванды Браун, считавшей, похоже, что секунды, которые она прожила, не целуя своего бойфренда, потеряны зря; а, во-вторых, Гарри вновь оказался в положении лучшего друга вдрызг разругавшихся людей.
Рон, чьи руки ещё не зажили после нападения птиц Эрмионы, избрал позицию обиженного и оскорблённого.
— Уж кто бы жаловался! — говорил он Гарри. — Сама-то с Крумом тискалась, а сейчас обнаружила, что и мной кто-то может заинтересоваться… Ну, у нас свободная страна. Да и что я такого сделал-то?
Гарри не ответил, притворившись полностью погружённым в книгу «Поиски Первоосновы», которую требовалось прочитать до завтрашнего урока Колдовства. Намереваясь остаться другом и Рону, и Эрмионе, в последнее время он постоянно держал рот на замке.
— Я ничегошеньки не обещал Эрмионе, — нудел младший Висли. — То есть, я имею в виду, я собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Хорохорну, но она же ничего никогда не говорила… просто как друзья… Я свободен, как ветер…
Гарри перевернул очередную страницу «Первооснов», не забывая, что приятель наблюдает за ним. Голос Рона перешёл в бормотание, практически неслышное из-за потрескивания огня в камине, хотя Гарри показалось, снова прозвучали слова «Крум» и «нечего жаловаться».