Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)
Шрифт:
– Почему же вы так долго добирались домой, если пробыли там всего три дня?
– спросила Гермиона.
– Мы не три дня там были!
– с негодованием ответил Хагрид.
– Дамблдор положился на нас!
– Но ты же сам сказал: пути обратно не было.
– Днем не было, верно. Пришлось заново все обдумывать. Дня на два притаились, сидим в пещере, наблюдаем. И то, что увидели, нам не понравилось.
– Он еще кому-то головы отрывал?
– скривив лицо, спросила Гермиона.
– Нет. Похуже.
– Это как?
–
– Пожиратели смерти?
– догадался Гарри.
– Да, - угрюмо подтвердил Хагрид.
– Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал.
– А как вы поняли, что они Пожиратели смерти?
– спросил Рон.
– Я узнал одного, - прорычал Хагрид.
– Макнейра помните? Его прислали казнить Клювокрыла. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше Голгомафа; немудрено, что они поладили.
– Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому?
– Придержи своих гиппогрифов, я еще не кончил!
– рявкнул Хагрид. Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие.
– Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели Голгомафа в гурги.
– А как вы поняли, которые из них?
– спросил Рон.
– Да их же измордовали, - терпеливо пояснил Хагрид.
– А у кого немного соображения в голове, те от Голгомафа убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью - не удастся ли кого уговорить.
– Ночью лазили по пещерам, искали великанов?
– с благоговением спросил Рон.
– Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчет Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамблдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что они про нас знали - Голгомаф, я думаю, рассказал. Ночью, когда великаны спали и мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, - сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта.
– Прямо рвалась… это надо видеть, когда ее рассердят, Олимпию… Огонь… Верно, французская кровь сказывается.
Хагрид растроганно глядел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на воспоминания, после чего громко кашлянул.
– Ну и как? Добрались вы до этих других великанов?
– А?.. Что?.. Да, добрались. В третью ночь после того, как убили Каркуса, вылезли мы из своей пещеры и стали спускаться в долину. Ушки на макушке - не попасться бы Пожирателям. В одну пещеру залезли, в другую - пусто. В шестой уж, наверное, нашли-таки трех великанов.
– Небось тесновато там было, - вставил Рон.
– Жмыра посадить некуда.
– Они на вас не напали, когда увидели?
– спросила
– Может, и напали бы, если бы силы нашлись, но все трое были очень избиты. Голгомафова свора избила их до бессознательного состояния, а когда очнулись, заползли в самое ближнее укрытие. Один из них немного понимал по-английски и переводил остальным, и, похоже, им было по душе, что мы говорили. Словом, стали мы ходить к раненым. И одно время шестерых или семерых удалось убедить.
– Шестерых или семерых?
– обрадовался Рон.
– Неплохо. Значит, согласились прийти сюда и сражаться против Ты-Знаешь-Кого вместе с нами?
А Гермиона спросила:
– Хагрид, почему ты сказал «одно время»? Хагрид печально посмотрел на нее:
– Голгомафовские сделали налет на пещеры. Те, что живы остались, после этого не хотели иметь с нами дела.
– Значит… значит, великаны не придут, - разочарованно протянул Рон.
– Нет.
– С тяжелым вздохом Хагрид перевернул свой бифштекс и приложил его к лицу холодной стороной.
– Но мы сделали, что должны, передали им слова Дамблдора, и кое-кто из них слышал нас и, думается, запомнит. Может статься, те, которые с Голгомафом не хотят жить, уйдут с гор и, кто их знает, может, вспомнят, что Дамблдор им дружбу предлагал… Глядишь, и придут.
Снег лепился к окну. Гарри почувствовал, что ноги у него намокли - Клык все время держал у него на коленях голову и пускал слюни.
Немного погодя Гермиона робко сказала:
– Хагрид?
– М-м?
– А ты не… ты не слышал… тебе там никто не говорил… о твоей матери?
Незагороженный глаз Хагрида остановился на Гермионе, и ей стало неловко за свой вопрос.
– Извини… я забыла…
– Умерла, - буркнул Хагрид.
– Давно уже. Они мне сказали.
– Ой, мне очень жаль, правда, - слабым голосом сказала она.
Хагрид пожал широкими плечами.
– Не убивайся. Плохо ее помню. Неважная была мать. Они опять замолчали. Гермиона нервно поглядывала на Гарри и Рона - надеялась, что они заговорят.
– Но ты так и не объяснил, Хагрид, где тебя разукрасили.
– Рон показал на его разбитое лицо.
– И почему ты так долго не возвращался, - добавил Гарри.
– Сириус говорит, мадам Максим сто лет назад вернулась.
– Кто на тебя напал?
– спросил Рон.
– Да не нападали на меня!
– с жаром воскликнул Хагрид.
– Я…
Но речь его прервал внезапный стук в дверь. Гермиона охнула, кружка выпала у нее из рук и разбилась. Клык залаял. За тонкой занавеской маячила приземистая тень.
– Это она!
– прошептал Рон.
– Залезайте!
– быстро сказал Гарри. Схватив мантию-невидимку, он накинул ее на себя и Гермиону; Рон бросился к ним с другой стороны стола и нырнул под мантию. Кучкой они отступили в угол. Клык исступленно лаял на дверь. Хагрид выглядел совершенно растерянным.
– Хагрид, спрячь наши кружки!