Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП)
Шрифт:
Она покачала головой, утерла слезы рукавом и хрипло сказала:
– Извини… наверное… мы тут учим эти заклинания… и я подумала… если бы он их знал… то остался бы жив.
Сердце у Гарри ухнуло вниз и остановилось где-то на уровне пупка. Какой же недогадливый. Она хотела поговорить о Седрике.
– Он все это знал. И очень даже хорошо, иначе не дошел бы до центра лабиринта. Но если Волан-де-Морт решил тебя убить, у тебя нет никаких шансов.
При имени Волан-де-Морта Чжоу икнула, но глаз от Гарри не отвела.
– А ты не умер, хотя был
– Ну… да, - устало отозвался он и пошел к двери.
– Не знаю почему, и никто не знает. Так что гордиться тут нечем.
– Нет, не уходи!
– сказала она со слезами в голосе.
– Извини, что я тут распустилась… Я не собиралась…
Она опять икнула. Даже с красными опухшими глазами Чжоу была красива. Гарри чувствовал себя несчастным. Насколько было бы приятнее, если бы она просто пожелала счастливого Рождества.
– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, - сказала она и опять вытерла рукавом слезы.
– Я заговорила о Седрике, а он умирал у тебя на глазах. Ты, наверное, хочешь все это забыть?
Гарри не ответил. Она правильно его поняла, но было бы черствостью с его стороны признаться в этом.
– Ты правда хороший учитель.
– Чжоу улыбнулась сквозь слезы.
– До сих пор я никого не могла оглушить.
– Спасибо, - смущенно сказал он.
Они смотрели друг другу в глаза. Гарри сгорал от желания выскочить из комнаты, но ноги его приросли к полу. Чжоу показала на потолок над его головой.
– Омела.
– Да.
– Во рту у него пересохло.
– Но, наверное, кишит нарглами.
– Кто такие нарглы?
– Понятия не имею.
– Чжоу подошла ближе. Он сам как будто был оглушен.
– Лучше спроси Полоумну Лавгуд. В смысле - Полумну.
Чжоу издала странный звук - не то хихикнула, не то всхлипнула. Теперь она стояла совсем близко. Он мог пересчитать веснушки у нее на носу.
– Ты мне очень нравишься, Гарри.
Он не мог думать. Во всем теле странно покалывало, руки и ноги отнялись, мозг тоже бездействовал.
Она была слишком близко. Он видел каждую слезинку на ее ресницах…
Получасом позже вернувшись в гостиную, он застал там Рона и Гермиону на лучших местах перед камином; почти все уже разошлись по спальням. Гермиона писала длиннющее письмо; исписана была половина свитка, конец которого свешивался со стола. Рон валялся на коврике и домучивал сочинение по трансфигурации.
– Ты чего там застрял?
– спросил он, когда Гарри уселся в кресло рядом с Гермионой.
Гарри не ответил. Он был в шоке. Половина его жаждала поведать друзьям о том, что с ним произошло, другая половина желала унести эту тайну в могилу.
– Ты нездоров?
– спросила Гермиона, глядя на него поверх своего пера.
Гарри неопределенно пожал плечами. По правде, он сам не понимал, здоров он или нет.
– В чем дело?
– сказал Рон и приподнялся на локте, чтобы лучше его видеть.
– Что случилось?
Гарри не знал, как к этому подступиться, да и не был уверен, что хочет
– Это Чжоу?
– деловито спросила она.
– Она зацепила тебя после урока?
Ошеломленный Гарри кивнул. Рон засмеялся было и сразу осекся под взглядом Гермионы.
– Так… э-э… что ей надо?
– спросил он с напускным равнодушием.
– Она… - вдруг осипнув, начал Гарри, потом откашлялся и начал снова.
– Она…
– Целовались?
– все так же деловито спросила Гермиона.
Рон сел так порывисто, что чернильница покатилась по коврику. Не обратив на нее внимания, он алчно вперился в Гарри.
– Ну?
Гарри перевел взгляд с его насмешливо-любопытного лица на сосредоточенную Гермиону и кивнул.
– ХА!
Рон ликующе вскинул кулак и разразился громовым хохотом, заставившим вздрогнуть двух робких второкурсников у окна. Глядя, как Рон катается по ковру, Гарри невольно расплылся в улыбке.
– Ну?
– выговорил наконец Рон.
– Как это было? Гарри немного задумался и честно ответил:
– Сыро.
Рон отреагировал непонятным звуком, который мог означать и торжество, и отвращение.
– Потому что она плакала, - серьезно объяснил Гарри.
– Ну?
– Улыбка Рона притухла.
– Так плохо целуешься?
– Не знаю.
– Гарри эта мысль не приходила в голову, и он несколько встревожился.
– Может быть.
– Да нет, конечно, - рассеянно сказала Гермиона, не отрываясь от письма.
– А ты-то почем знаешь?
– с некоторой настороженностью спросил Рон.
– Потому что Чжоу теперь все время плачет, - рассеянно сказала Гермиона, - и за едой, и в туалете, повсюду.
– Надо думать, поцелуи ее немного развеселят, - ухмыльнулся Рон.
– Рон, - назидательно сказала Гермиона, погрузив перо в чернильницу.
– Ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться.
– Это что же такое?
– вознегодовал Рон.
– Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют?
– Да, - сказал Гарри с легким отчаянием в голосе, - почему так?
Гермиона посмотрела на друзей чуть ли не с жалостью.
– Вам непонятно, что сейчас переживает Чжоу?
– Нет, - ответили они хором. Гермиона вздохнула и отложила перо.
– Ну, очевидно, что она глубоко опечалена смертью Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины - ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и ее беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнет встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что все это очень запутанно и болезненно. Да, и она боится, что ее выведут из когтевранской команды по квиддичу, потому что стала плохо летать.