Газета Завтра 406 (37 2001)

Завтра Газета

На неблагоприятную ситуацию в инве

стиционной сфере указывают и негосударственные эксперты. 21 июня на конференции Российско-британской торговой палаты бывший первый замминистра финансов, а ныне главный экономист компании "Тройка-Диалог" Олег Вьюгин заявил, что темпы роста инвестиций в российскую экономику за 2000 год сократились в 6 раз. Снижение инвестиционной активности особенно болезненно для кабинета — ведь экономическая стратегия, предлагаемая финансово-макроэкономическим блоком правительства, рассчитана на создание максимально благоприятных условий роста капиталовложений.

Угрожающе выглядят и данные об увеличении долгов по зарплате — по данным Госкомстата, они выросли в мае на 2,2% и составили на 1 июня 33,13 млрд. рублей. Из них 28,43 млрд. рублей составляют просроченные долги по зарплате, вызванные отсутствием собственных средств у предприятий. Это означает, что финансовое положение многих хозяйственных субъектов весьма неустойчиво,

и обещания правительства добиться роста жизненного уровня населения далеко не всегда оправдываются.

К статистическим ухищрениям правительство прибегает и в вопросах инфляции. Представители кабинета министров настойчиво утверждают, что правительство способно зафиксировать годовой рост цен на уровне 14-16%. Об этом в очередной раз заявили министр экономического развития Герман Греф (18 июня), а через день — вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин. Между тем, согласно прогнозам того же Госкомстата, уже по итогам первого полугодия инфляция составит 12,6-12,9%. А предпосылок для снижения темпов инфляции нет — кабинет так и не справился с ростом тарифов на услуги естественных монополий, которые стали в 2001 году главным мотором инфляции. Так, с 1 июля "Ростелеком" повысил в среднем на 33% стоимость междугородних телефонных разговоров. 19 июня председатель правления РАО "ЕЭС России" Анатолий Чубайс уверял, что рост тарифов в электроэнергетике должен существенно опережать рост цен промышленных производителей. Он считает, что тарифы на электроэнергию являются "катастрофически низкими".

Необходимость роста тарифов руководство РАО объясняет инвестиционными потребностями. Это подтверждает, что реформа электроэнергетики по модели, предложенной министерством экономического развития и поддержанной Чубайсом, не приведет к резкому росту частных вложений в отрасль. Поэтому крупный бизнес защищает альтернативную концепцию реструктуризации РАО, подготовленную советником президента по экономическим вопросам Андреем Илларионовым. Ведь она позволяет создать региональные энергетические ВИКи, контроль над которыми могли бы получить олигополии. В то же время реформа "по Илларионову" может привести к утрате контроля над региональными электросетями со стороны государства, что повлечет утрату важного рычага управления отраслью. Поэтому в борьбе двух проектов реформы предпочтительней пока выглядит концепция Грефа.

"Инвестиционный голод" 2000-2001 годов угнетающе действует на экономическую самодеятельность населения, и без того ограниченную режимом олигополии. Прежде всего, отказ государства от управления собственностью и "массовая приватизация" хозяйственных объектов в сочетании с определенным уровнем социальных обязательств вынуждает правительство РФ сосредоточиться на жестком налогообложении "белого" сектора экономики. В конечном итоге, жертвой такого курса становится население страны, поскольку за неимением других ресурсов экономика начинает питаться за счет социальной сферы и дешевых природных ресурсов.

Одним из симптомов драматической ситуации, складывающейся в стране под давлением проблемы источников накопления, стал отказ правительства от рентного обложения недропользователей и перекладывание платы за недра на налогоплательщиков (в форме единого налога на добычу полезных ископаемых, включаемого в стоимость товарной продукции). Иными словами, либерализация российской экономики, осуществляемая в интересах олигополий, зашла так далеко, что начинает превращаться в систему всеобщих повинностей и подавлять принципы рыночной экономики как таковой. Уже появились разговоры о необходимости размещения государственных займов развития российской экономики, средства от которых государство могло бы вложить в отечественные компании, тем самым способствуя преодолению инвестиционного голода, испытываемого ими и т.д. Своеобразной формой "латиноамериканизации" страны на этом направлении стало широкое распространение лотерей (скажем, под эгидой того же МЧС проводится "ТВ-Бинго-шоу", участники которого уже приобретают еженедельно свыше 1 млн. билетов).

Еще одной стороной олигопольной экономики, негативно действующей на социально-политическую стабильность, является, как правило, состояние внутреннего рынка, который складывается в основном за счет импортозамещения второсортными товарами, не имеющими перспектив на внешних рынках. Действуя в духе лозунга "все лучшее — на экспорт", олигополии существенно ограничивают внутреннее потребление, что служит, как правило, благодатной почвой для роста недовольства.

В силу устойчиво высоких цен на нефть и другие энергоносители российская экономика в своих несырьевых секторах явно входит в коллапс ("голландская болезнь"), что и подчеркивается новым кризисом неплатежей в сфере электроэнергетики. Следствием является переход РАО "ЕЭС России" к политике сплошных отключений потребителей. Линия, которой компания следует с фанатичным упорством, присущим А.Чубайсу, является точным индикатором крайнего экономического неблагополучия, неплатежеспособности и неконкурентности российской обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, неэффективности внутреннего рынка и полной тупиковости сложившейся в стране экономической модели.

Российская промышленность не способна оплачивать производственные ресурсы по мировым ценам. Соответственно, в условиях "открытой"

экономической политики эти ресурсы откачиваются из страны на мировой рынок. Данное обстоятельство могло бы, в принципе, не нарушать баланса, если бы средства, полученные от распродажи ресурсов, вновь перераспределялись внутри страны в пользу отечественной обрабатывающей промышленности (например, в форме централизованных капиталовложений), расходовались на выравнивание условий производства внутри и вне страны, на повышение конкурентоспособности российской экономики. В реальности, однако, российское государство не способно обеспечить функционирование такого рода обобществленной, "социальной" модели. Средства, полученные от распродажи ресурсов, не перераспределяются ни в пользу отечественной перерабатывающей промышленности, ни в пользу регионов из Центра, где они оседают и расхищаются. (Кстати, нет никаких оснований надеяться, что нынешний цикл российского экономического развития способен внутренне измениться до тех пор, пока не достигнет "дна" социальной катастрофы. Политика реформаторов, попытавшихся наложить на экономику страны заимствованные извне готовые рыночные схемы, породила чудовищную и тупиковую ситуацию, которая воспроизводится на все более сужающейся базе. Трансформировать ее в нечто более продуктивное мешает целый ряд барьеров: частное присвоение прибыли корпорациями, нежелание чиновничества терять источники своих доходов, пренебрежение, которое чиновники вообще приобрели к низкоприбыльному внутреннему производству, а столичные чиновники — к провинции, откровенное расхищение казны,— все это результируется в нежелании элиты, привыкшей к сложившемуся способу производства и потребления, менять экономическую модель.

Между тем, серьезные колебания, неизбежные в экономике, ориентирующейся в основном на экспорт, под влиянием внешнеэкономической конъюнктуры, приводят олигопольные режимы к серьезным и длительным периодам нестабильности (примером могут служить кризисы в Юго-Восточной Азии, серьезно ослабившие Японию, Южную Корею и, особенно, Индонезию).

При этом аналитики констатируют, что олигопольный режим, как при социалистической модели, практически не оставляет пространства для развития мелкого и среднего бизнеса, который фактически вновь превращается во внесистемную деятельность. Это не позволяет сделать экономическую самодеятельность общества амортизатором кризисных потрясений и социальной напряженности, источником политической стабильности. Для решения этих задач усилий гражданского общества оказывается недостаточно, и поэтому интегрирующими каркасами для олигопольных экономических систем являются, как правило, политические режимы четко выраженного авторитарного типа.

В то же время, политический авторитаризм в условиях олигопольного режима не может позволить себе развиваться в сторону милитаризации экономики. Ограничителем подобных тенденций является чрезмерная зависимость экономического режима от притока капиталов извне и ориентация на процессы мирохозяйственной интеграции. Не случайно, например, в олигополиях Юго-Восточной Азии вооруженные силы имеют очень скромные размеры (это и мешает им успешно подавлять волнения в кризисные периоды, как это и имеет место в Индонезии), причем, что немаловажно, даже в условиях повышенной военной опасности. Так, Вооруженные силы Республики Корея в несколько раз меньше армии КНДР, а население Южной Кореи почти в два раза больше, чем население Северной. Эта закономерность связана с тем, что экспортно ориентированная экономика не может позволять себе больших военных затрат, а следовательно, армия остается в "задних рядах" режима олигополии, что полностью противоречит традициям отечественной государственности и требует совершенно отсутствующих у постсоветской бюрократии навыков управления обществом.

ПОЧЕМУ ВАЛИТСЯ ПУТИНСКАЯ "ВЕРТИКАЛЬ ВЛАСТИ"?

Усложнение социально-экономической ситуации вынудило федеральную власть сделать ряд важных уступок региональным элитам. Источники, близкие к СПС, комментируя решение фракции "Единства" не поддерживать законопроект, запрещающий главам регионов выдвигаться на третий срок, считают его следствием "губернаторского шантажа". Якобы Кремль обеспокоен тем, что в противном случае не пройдут барьер СФ законопроекты в рамках судебно-правовой реформы, Земельный и Трудовой кодексы, проекты законов о приватизации и реформе ЖКХ и т.д. Однако реальные причины "ослабления централистских вожжей" могут лежать в совершенно иной плоскости. Действительно, после обсуждения Госсоветом президентской инициативы по реформе ЖКХ часть губернаторов, считавшихся абсолютно лояльными Кремлю и вообще власти как таковой, действительно заняла неожиданно жесткие позиции в отношении политики Центра. Примером может служить резкий разворот саратовского губернатора Д.Аяцкова, публично выступившего с критикой как планов реформирования ЖКХ, так и плана реструктуризации РАО "ЕЭС России". С жесткими выпадами в адрес политики Центра выступили также губернатор Тюменской области С.Собянин (близок к "Сибнефти", а возможно, озвучивает и мысли полпреда П.Латышева, заявляя, что "надо не самодостаточные регионы превращать в нищих, а бедные подтягивать"), председатель бюджетного комитета, самарский губернатор К.Титов, с подачи которого Совет Федерации повторно отклонил закон "О разграничении государственной собственности на землю", А.Тулеев и А.Лебедь, осудившие законы по ОЯТ. Усилилась напряженность между федеральными и московскими властями.