Газлайтер. Том 26
Шрифт:
Штурм начинается.
Как и было решено на совете Семибоярщины, я выстраиваюсь со своими у западной стены. Самый сложный участок за нами.
С юга и севера гремят первые залпы — это Семибоярщина с Паскевичем начала обстрел. Мои артиллерийские расчёты подключаются к атаке, бьют по западной стене. Снаряды летят точно по цели. Магические щиты вспыхивают, пульсируют, окрашиваются от перегрузки. Один за другим ловят удары. Но всё имеет предел — даже самые мощные артефакты не
Над обителью парит Золотой Дракон. Крылья сияют, как полированные зеркала. Он плавно обрушивает на защиту пламенные потоки. Как только куполы обрушатся, пойдёт пехота.
Моя пехота — это отборные роты тавров. Впереди — Дибурд, воевода младшей дружины. Сегодня он замещает Булграмма: Великогорыч остался наблюдать за Тавиринией. Впрочем, он уже всё больше выступает как мой наместник, а не просто воевода.
С правого фланга подтягиваются соединения Семибоярщины. Я бросаю мысленный приказ Дибурду: строиться. Он только кивает — и всё уже движется. Колонны расползаются, как по нотам. Выучка у тавров — железная.
Позади выстроились «Бураны» — ровный строй боевых машин, готовых к выброске. Группа «Тибет» уже заняла позиции, я проверяю по каналу, все ли на борту.
Сам я двигаюсь следом, рядом со мной — Змейка, Настя и Ледзор. Мы пойдём во второй волне, сразу за основной пехотой. Наша цель — Настоятель Южной Обители. Желательно взять его живым, потому что мне нужен он целиком — со всеми мыслями, всеми воспоминаниями, до последней крупицы.
В спину дышит море, ближе к берегу встал на якоре «Неудержимый». Я надеюсь, что он не понадобится. Не хочется оставаться в долгу ни перед Царём, ни перед флотом.
Ледзор хохочет — басисто, раскатисто, почти театрально, но с настоящим весельем:
— Хо-хо-хо! Семибоярщина, значит, не передумала? Даже с линкором на якоре не отказались от своей ловушки, граф?
— Ага, не передумали, — киваю, глядя на выстроенные вдоль берега «Бураны». — Я вчера через Ломтика наблюдал, как они в штабе переругались чуть не до драки. Спорили до хрипоты. Стоит ли рисковать. Мнения разделились: Годунов требовал рассказать мне «всё», другие настаивали — ловушка должна сработать.
И ведь непонятно почему бояре так уперлись. Одно дело — устроить ловушку, когда мы идём без прикрытия. Совсем другое — когда «Неудержимый» встал на якорь у самого берега. Это не просто посудина — это символ, ветеран русского флота, живая легенда.
Но испугались бояре не самой ловушки, а брать на себя ответственность. Никого не предупредили, всё сделали тихо, понадеялись, что пронесёт. А если не пронесёт — как водится, разведут руками, заговорят о «непредвиденных обстоятельствах» и сделают невинные лица. Будто сами только что узнали.
— Жалко только, — бросаю, — я так и не понял, что именно за фокус они подготовили.
Только произношу это — и сразу чувствую: из глубин моря идёт мощный энерговыброс.
Я резко оборачиваюсь к берегу, прислушиваюсь, просматриваю эфир. Настя смотрит на меня с тревогой:
— Что такое, Даня?
— Големы… — коротко отвечаю. — Поднимаются со дна.
Они уже на полпути к поверхности, и только теперь я их уловил — раньше не чувствовал. Видимо, затаились слишком глубоко, вне радиуса восприятия.
— Дибурд, разворачиваемся, — бросаю резко.
Воевода тавров хмурится, не сразу понимая:
— Что? Куда, конунг?
— К морю! — уже жёстко. — Все силы на побережье! Немедленно! — тут же по мыслеречи бросаю далекому Мерзлотнику. — Дай сигнал «Тибету» и всем «Буранам» — полный разворот к берегу!
Машины разворачиваются. Тавры за ними мгновенно перестраиваются.
Големы вырываются из моря спустя несколько минут. Вода кипит за их спинами.
Но мы уже развернуты. Каменюги, конечно, шустрые, но благо у меня скан-поводок с приличным радиусом. Другие сканеры рангом ниже только сейчас бы начали соображать, что что-то не так.
«Бураны» двигаются вперёд, их орудия уже направлены в сторону врага. Когда первые големы выбираются на берег, их встречает шквал огня.
Настя удивленно бросает:
— Паскевич хотел, чтобы мы стояли к ним спиной?
Я усмехаюсь, не оборачиваясь:
— Ага. Только я держал сканер на готове. А подняться со дна — дело не быстрое. Так что извините, господа бояре. Фокус не удался.
— Мазака, смотррри, фака! — зовёт Змйка и указывает двумя руками на море.
Поворачиваюсь — и хмыкаю:
— Ну Семибоярщина и дебилы. Их же за это Царь кастрирует.
«Неудержимого» штурмуют.
Големы уже на борту. Как? Всё просто — по якорному тросу. Поднялись, как по верёвке, один за другим. И теперь — рвут огневые точки, вышибают зенитки, ломают прожекторы. Символ воинской славы Царства под атакой. Легенда захвачена.
Справа от нас «Бураны» — боевые машины — с рыком бросаются вперёд, прямо навстречу тем каменюгам, кто ещё только выбирается из моря. Грохот металла по песку, треск подвижных башен, первые выстрелы — начинается лобовая.
Ладно, тут уже разберутся. А мне пора спасать главного флотского победоносца, иначе и мне может перепасть — Царь не обрадуется, если выяснится, что я даже не попытался. Вот тебе и «подмога», Владислав Владимирович. Без неё, пожалуй, было бы проще.
Беру с собой только Настю и Ледзора — и бегом к Золотому, который уже спустился на площадку. Крылья расправлены, мощные, напряжённые, он рвётся в небо, чувствует запах битвы.
— Взлетаем, животина! — бросаю, запрыгивая ему на спину.