Где апельсины зреют
Шрифт:
Граблина отчасти поддерживали и Николай Ивановичъ съ Конуринымъ.
— О, невжество, невжество! вслухъ тяжело вздохнулъ Перехватовъ и вступилъ съ проводникомъ въ переговоры о сокращеніи осмотра помпейскихъ раскопокъ.
Тотъ улыбнулся и спросилъ:
— А господа скучаютъ? Ну, сейчасъ я имъ покажу кое-что такое, что ихъ развеселитъ. — Но только однимъ господамъ, а дам нельзя.
Онъ подмигнулъ глазомъ и повелъ ихъ, минуя добрый десятокъ зданій.
LII
—
Перехватовъ переводилъ.
— Да что-жъ тутъ интереснаго-то? отвчалъ Граблинъ. — Боги, какъ боги… Видали мы этихъ боговъ и не на облупившихся картинахъ. Дальше… Рафаэль! Ты скажи нмчур, чтобъ онъ велъ насъ дальше и показывалъ только что-нибудь особенное. Ты говоришь, что онъ для мужчинъ хотлъ что-то особенное показать.
— Фу, ты, какой нетерпливый! Да погоди-же. Вдь надо по порядку… И такъ ужъ проходимъ десяткидостопримчательныхъ домовъ, не заглядывая въ нихъ.
— И не требуется. Ну, ихъ къ чорту!
— Fabrica di sapone!.. указывалъ проводникъ, возгласивъ по-итальянски, и продолжалъ разсказъ по-нмецки.
— Мыловаренный заводъ… переводилъ Перехватовъ. — Сохранилась даже печь и два свинцовыхъ котла для приготовленія мыла. Вотъ они.
— Ну, пущай ихъ сохранились, сказалъ Граблинъ. — Сами мы мыловаренныхъ заводовъ не держимъ, въ прикащикахъ у мыловареннаго заводчика Жукова тоже не служимъ.
— Фу, ты пропасть, да вдь интересно-же посмотрть, какъ и въ какихъ котлахъ восемнадцать столтій тому назадъ мыло варили! Проводникъ говоритъ, что сохранилась даже куча извести, употреблявшейся при мыловареніи.
— А теб интересно, такъ вотъ ты завтра сюда прізжай, да одинъ и осматривай.
— Я не понимаю, господа, зачмъ вы тогда пріхали помпейскія раскопки смотрть! разводилъ руками Перехватовъ.
— Да ты-же натолковалъ, что тутъ много интереснаго.
— Не только много, а все интересно. Для любопытнаго человка каждый уголокъ достопримчателенъ. Не понимаю я, чего вы хотите. Вдь не можетъ-же здсь быть кафешантанъ съ акробатами и подергивающими юбками женщинами.
— Ты меня юбками-то не кори. Я знаю, что я говорю! вспыхнулъ Граблинъ. — Да… Ежели я взялъ тебя съ собой заграницу, то не для твоего удовольствія, а для своего удовольствія — вотъ ты и обязанъ моему удовольствію потрафлять. Пою, кормлю тебя, чорта… Сколько ты одного винища у меня по дорог вытрескалъ.
— Однако, братъ, ужъ это слишкомъ! возмутился Перехватовъ.
Начался споръ. Вступилась Глафира Семеновна.
— Разсказывайте, разсказывайте, мосье Перехватовъ, не слушайте его, — сказала она. — Ежели ему не интересно, то мн интересно. Я женщина образованная и все это отлично понимаю.
Перехватовъ сдержалъ себя.
— Полагаю, что и не вамъ однмъ, а и вашему супругу и господину Конурину, — проговорилъ онъ. — А Граблинъ… Я не понимаю, чего онъ хочетъ.
— А вотъ того, что проводникъ общалъ, на что только однимъ
— Да вдь до этого надо дойти. Вотъ мы и идемъ.
— Lederfabrik! — указывалъ проводникъ.
— Кожевенный заводъ, — перевелъ Перехватовъ.
— Да будетъ теб, съ заводами-то!
— Давайте, давайте, посмотримъ, какой такой заводъ, — сказала Глафира Семеновна, входя во внутрь стнъ.
За ней послдовали Николай Ивановичъ и Конуринъ. Граблинъ остался на улиц и насвистывалъ изъ “Корневильскихъ Колоколовъ”.
— Позвольте… Но гд-же кожи въ этомъ завод? Любопытно кожи посмотрть, — говорилъ Конуринъ.
— Ахъ, Боже мой, да разв кожи могутъ тысячу лтъ сохраниться! Вдь это все подъ пепломъ и лавой было, — отвчала Глафира Семеновна.
— Такъ-съ… Ну, а какъ-же узнали, что это былъ кожевенный заводъ?
— По инструментамъ. Тутъ нашли инструменты, такіе инструменты, которые и по сейчасъ употребляются на кожевенныхъ заводахъ, — объяснялъ Перехватовъ. — Кром того, сохранилось пятнадцать бассейновъ, гд выдлывали кожи. Вотъ эти бассейны. Видите, проводникъ ихъ указываетъ. Двинулись дальше.
— Гостинница, мельница и хлбопекарня, булочная, переводчикъ Перехватовъ разсказывающаго проводника. — Сохранились каменныя ступы, гд толкли зерно, сохранились остатки горшковъ, гд замшивали тсто. Это любопытно посмотрть.
— Ну, можно и мимо, пробормоталъ Конуринъ, звнувъ во весь ротъ.
— Кузница и желзодлательный заводъ…
— Опять заводъ? Тьфу ты пропасть! Да будетъ-ли этому конецъ! нетерпливо воскликнулъ Граблинъ.
Повернули за уголъ.
— Улица скелетовъ… перевелъ проводника Перехватовъ. — Названа такъ по найденнымъ здсь человческимъ скелетамъ. Тутъ находится казарма гладіаторовъ, тутъ находится подземелье, гд заключали рабовъ, и вотъ въ этомъ-то подземель…
— Скелеты? Человчьи скелеты? вскрикнула Глафира Семеновна и остановилась. — Ни за что не пойду сюда. Пусть проводникъ ведетъ обратно.
— Позвольте, Глафира Семеновна… Скелеты уже перенесены въ неаполитанскій музей и только гипсовые снимки съ нихъ…
— Нтъ, нтъ, нтъ! Что хотите, но не скелеты! Николай Иванычъ! Что-жъ ты сталъ! Поворачивай назадъ. Что хотите, а на змй и на скелеты я не могу смотрть. Иди-же… Чего ты глаза-то вылупилъ!
Пришлось вести переговоры съ проводникомъ. Проводникъ улыбнулся, пожалъ плечами, повернулъ назадъ и ввелъ въ другую улицу.
— Strada del Lupanare! сказалъ онъ и сталъ разсказывать.
— Улица, гд были увеселительные дома и жили… кокотки, — произнесъ Перехватовъ, переводя его слова.
— Ну?! весело воскликнулъ Граблинъ и захохоталъ. — Да неужели кокотки? Вотъ уха-то!
— Понравилось! Попалъ человку въ жилу, покачалъ головой Перехватовъ. — Ахъ, человче, человче! Проводникъ разсказываетъ, что вотъ на этомъ дом сохранилась надпись имени одной жившей здсь кокотки. Вотъ, вотъ… И по сейчасъ еще можно прочитать.