Где сокрыта библиотека

Ибаньез Изабель

Следуя все той же шахматной схеме, мы проходили через квадратные помещения, соединённые узкими проёмами. Чем дальше мы заходили, тем реже становились стены. Пространства расширялись — сначала до больших квадратных, а потом и прямоугольных залов. Я подумала, что сверху всё это, должно быть, выглядело как настоящий лабиринт.

— Каждая комната обозначена по темам, — тихо произнёс папа. — Мы прошли поэзию, право, историю, трагедию, медицину. Это поразительно.

— Не для меня, — прошипела я.

— Тихо, — скомандовал

папа. — Кажется, я слышу… Да, это мистер Грейвс.

— Сверните налево, и уткнетесь в нас, — послышался голос мистера Грейвса.

Папа втащил меня в помещение, холодное дуло пистолета впивалось в кожу. Завтра на моём теле непременно распустится новый синяк благодаря стараниям отца.

Если, конечно, я доживу до завтра.

Передо мной развернулась ужасающая картина. Комната значительно расширилась, и вдалеке открылся вид на канал. Из трех отсеков извергалась вода с оглушительным шумом. Мне показалось, что мы находимся на окраине библиотеки. Свет десятков факелов освещал всё вокруг.

Трое рабочих египетского происхождения сидели на полу, а один из людей моего отца стоял над ними с винтовкой. На полу лежал мужчина с простреленной головой, кровь бежала по деревянным доскам.

Должно быть, это был тот самый охранник, о котором говорил мистер Грейвс.

Остальные люди моего отца направили оружие на двоих человек. Мама и мистер Финкасл. У ног Финкасла валялась груда ножей, два пистолета, гранаты, динамитные шашки и винтовка с кожаным ремешком. Я заметила Уита — будучи всё ещё в маскировке, он бросил на папу испепеляющий взгляд. Меня обдало льдом от мысли, что он готов рискнуть жизнью ради меня. Сражаться до последнего, несмотря на недавнюю угрозу смерти.

Медленно, я опустила взгляд на ту, которую искала с тех самых пор, как она оставила меня на берегу Филе.

Мама.

УИТ

Этот чертов кретин додумался притащить сюда динамит. Нет, не только динамит, но и гранаты до кучи. Мне хотелось кинуться к Инез, но я заставил себя не шевелиться и держать в руках пистолет. Мужчины по обе стороны от меня не находили себе места, их лбы блестели от пота.

Нервничают.

Болезненные воспоминания накрыли меня волной. Я вспомнил товарищей, которые в такой же нерешительности переминались с ноги на ногу за секунду до первого выстрела.

Как, черт возьми, мы собирались выбраться из этого живыми?

Я собирался прикончить свою жену, когда все это закончится. Сразу после того, как зацелую ее до смерти. Если мы выберемся живыми, я больше никогда не спущу с нее глаз.

Краем глаза я заметил, как Лурдес переступила с ноги на ногу, и сразу же перевел на нее взгляд. Она холодно посмотрела мне в глаза. Сжатые челюсти указывали на то, что она меня узнала. Она перевела взгляд на гранаты, а затем снова посмотрела на меня.

Я едва заметно покачал головой — мы окружены водой, пол под

моими ногами проваливается, и любой незначительный взрыв сровняет это место с землей.

Только думать в этом направлении было безумием.

В тот миг заговорил мистер Стерлинг, резко дернув Инез вперёд и прижав дуло пистолета к её тонкой, хрупкой челюсти. Вдруг внутри меня вспыхнул пожар — ярость пылала так ярко, словно я был на грани взрыва. Руки непроизвольно задрожали от натиска эмоций

Инез переводила взгляд с меня на Лурдес, безошибочно вычислив меня сквозь маскировку — кепка, надвинутая на лоб, и пиджак, на несколько размеров больше. Моя жена узнала бы меня где угодно.

И в тот самый миг, когда наши глаза встретились, я увидел всё, что она не могла сказать вслух.

Страх за мою жизнь.

Надежда, что мы переживём эту ночь.

Вера, что я останусь рядом, несмотря ни на что.

Любовь ко мне.

Руки перестали дрожать, и всё моё существо сосредоточилось на одном: я не позволю ей погибнуть. Я сожгу этот мир дотла — дважды, если понадобится — чтобы спасти её.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

Ореховые глаза мамы не отрывались от моих. Она сохраняла невозмутимое выражение лица, но я чувствовала ее разочарование и гнев. Отчасти это была моя заслуга. Она раз за разом пыталась меня спасти, пусть и по-своему. Но я всякий раз отвергала ее помощь.

— Hola, Лурдес, — сказал папа, потянув меня вперед. Его голос звучал почти непринуждённо, как в обычном разговоре. Только потому, что я знала его достаточно хорошо, я могла разобрать скрытые нотки гнева. — ?Espero que estes bien?³²

Затем он издал странный тихий смешок. Его дыхание коснулось моей щеки.

— Но как невежливо с моей стороны говорить на испанском. Надеюсь, у тебя всё хорошо?

— Почему бы тебе просто не сказать, зачем ты пришёл, Кайо? — спросила мама. — Можно обойтись без любезностей, я знаю, что они неискренни.

— Где ты спрятала её? — тихо спросил он. — Скажешь, и мы избежим лишних неприятностей.

Он указал на мёртвого охранника.

— Инез, конечно, останется со мной, чтобы убедиться, что ты скажешь правду.

Взгляд мамы вновь упал на меня.

— Я знаю, что ты получила билеты, которые я тебе отправляла.

— Не отвечай ей, — сказал папа. — Лурдес, помни, что я не отличаюсь терпением.

Глаза мамы вспыхнули.

— О, я помню.

— Где Клеопатра?

— Она тебе не скажет, — резко сказал мистер Финкасл. Затем он взглянул на меня, слегка нахмурившись. Его глаза скользнули поверх моего плеча, словно он ожидал увидеть кого-то еще.

Вдруг я сжалась от осознания, кого именно.