Где сокрыта библиотека

Ибаньез Изабель

Или я мог проследить за мистером Грейвсом и узнать, куда он направляется.

Водитель щелкнул зубами, и лошади рванули вперед. Я снова поменял положение, обдумывая варианты.

Как только экипаж свернул за угол, я сорвался с места и помчался следом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

В моей голове раздался громовой раскат. Я несколько раз моргнула, комната не переставала вращаться. Мистер Стерлинг превратился в человека, которого я любила всю свою жизнь. Человеком, на которого я ровнялась, с которым играла, когда была маленькой девочкой, наряжалась, чтобы

ставить Шекспира для всей семьи, проживающей в нашем поместье в Буэнос-Айресе.

Он снял жакет и упругую подкладку живота, опоясывающую все его тело, сложил их и кинул через плечо, выставив на обозрение свое мощное телосложение.

Горячие слезы побежали из моих глаз, они обжигали лицо и капали с подбородка, пока я вглядывалась в его лицо.

Отец посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

Мягким голосом, который я узнала бы из тысячи, он произнес:

– Hola, hijita³⁰.

Я наклонилась вперед, обхватывая руками живот. У меня перехватило дыхание, и я изо всех сил старалась удержаться на ногах. Я вспомнила момент, когда впервые получила письмо Рикардо в Аргентине, и почувствовала, как у меня сдавило горло, будто я кричала несколько часов. Сейчас я ощущала то же самое, и я не могла вымолвить ни слова, не могла даже вдохнуть полной грудью.

Папа был жив. Жив, как я и надеялась. Только он был мистером Стерлингом, человеком, которого я ненавидела. Человеком, основавшим Врата Торговца.

Преступник, лжец, аферист. Вор и убийца: я вспомнила слова Уита о том, что мистер Стерлинг - Dios, что папа– отдал приказ убить молодого парня посреди улицы.

Папа помог мне добраться до стула, и я рухнула на него, тяжесть осознания легла на плечи тяжким грузом. Он положил мне на колени платок, и я вытерла лицо и высморкалась. Затем он поддался вперед и обнял меня за плечи. От него пахло иначе, терпко и немного химически; вместо библиотеки, я представила лабораторию. Папа погладил меня по спине, но я оттолкнула его.

– Не трогай меня, - сказала я.

Если он еще раз прикоснется ко мне, то я не смогу не закричать.

Его руки опустились, и он настороженно посмотрел на меня.

Мне не нужны были ни его утешения, ни его незнакомый запах, ни его проклятый носовой платок. Мне нужен был мой отец, а не этот незнакомец, который наживался на чужом наследии. Не этот незнакомец, который был убийцей.

Но кем бы я ни считала своего отца, во что бы я не верила - все это было потеряно для меня навсегда. Прошло всего несколько секунд - время, которое потребовалось ему, чтобы снять свою ужасную маскировку. Невероятно, как сильно жизнь может измениться за столь короткое время. Как человек, которого, как тебе казалось, ты знаешь, может обратиться незнакомцем в считанные секунды.

– Как давно ты стал Бэзилом Стерлингом?
– выдавила я, голос меня не слушался.
– Как долго ты бы преступником, папа?

Он, должно быть, увидел разочарование на моем лице, потому что с каждым моим словом становился все более замкнутым и отчужденным. Родители никогда не ссорились при мне, но я сама не раз

ополчалась против них. В ярости мама становилась холодной, жесткой и непоколебимой. Если ее довести - начинала кричать. Папа никогда не повышал голос, никогда не кричал. Он прибегал к помощи логики, уничтожал мои аргументы силой собственного интеллекта. Он рассуждал, уговаривал, приводил факты или цитировал классическую литературу, чтобы доказать свою правоту. Я рано поняла, что спорить с тем, кто умнее тебя, - бесполезно.

– Сколько времени ты был им?
– повторила я, не в силах вынести его упрямого молчания.
– Сколько?

– Я играл роль Бэзила Стерлинга много, очень много лет, - сказал он.
– Сначала — из-за нарастающего отчаяния. Я всё чаще сталкивался с тем, что департамент древностей не в силах остановить бесконечный поток артефактов, вывозимых из Египта. Будучи государственным служащим, я видел коррупцию собственными глазами. И поклялся: я положу этому конец. Изнутри.

– Как благородно с твоей стороны, - сказала я язвительно.

Он не обратил внимания на колкость.

– Со временем я собрал немало реликвий поистине исторической ценности — и моё имя стало известно. Я познал, что такое настоящая власть, — его глаза блеснули. — Вдруг дипломаты, коллекционеры — все они захотели то, что было у меня. Сначала я продавал лишь повреждённые вещи — с трещинами, сколами. Потом — дубликаты, излишки. Несколько статуй одного и того же божества… И все в таком духе.

Мой отец всегда был хорош в бизнесе.

– И пошли деньги, - тихо сказала я.

– Да, пошли деньги, - подтвердил он.
– Я ступил на дорожку, о которой никогда прежде не думал. А в один день осознал: назад пути уже нет.

Он опустился на диван, зацепил ногой ножку моего стула и подтянул его ближе. Мы оказались напротив друг друга — как бывало раньше, когда обсуждали любимые пьесы или последнюю премьеру в опере. Когда-то я до боли жаждала его любви, его одобрения… А теперь, глядя на него, чувствовала только глубокое отвращение.

– К тому моменту было уже поздно, — тихо сказал он. — Я зашёл слишком далеко. Оставалось только сохранять маску.

— Выбор есть всегда, — прошептала я.

– Не пойми меня неправильно, - резко бросил он.
– Я не хотел отступать.

– Таким образом, ты основал Врата Торговца, - с горечью произнесла я.
– И тем самым предал всё, чему сам меня учил: уважать прошлое, никогда не лгать, не воровать, не убивать. Мама с самого начала была частью этого?

Он откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди. Плечи напряжены. Челюсть сжата.

– Нет. Не сразу. Но в итоге она всё поняла. Тогда мне пришлось вовлечь её в свои планы. У неё был талант — она умела объединять людей, выстраивать связи. Она уговаривала меня делать одолжения, давать скидки, — его губы скривились. — Вскоре у меня в кармане оказались самые влиятельные люди. Это всё — заслуга твоей матери.

– А что случилось потом?

– Она оказалась ненадежной.

Я снова подумала о молодом парне, которого отец приговорил к смерти за допущенную ошибку. О парне, который, вероятно даже не подозревал, что имеет дело с дьяволом.