Где я?

Тишуков Сергей

— У нас нет квалифицированного патологоанатома, — вздохнула Сафонова, — Я могу вскрыть труп, но мои выводы ничего не будут стоить. Придётся транспортировать тело на базу.

— Значит, положим в гигиенический пакет с вакуумным отсосом для транспортировки трупов, погрузим на телегу и повезём, — решил проблему Ломов.

— И много у вас этих пакетов? — с ужасом в голосе спросила Забелина.

— На всех хватит, — теряя терпение, рявкнул командир, — Они лёгкие и много места не занимают.

Кто-то ойкнул, кто-то обречённо вздохнул.

— Не нужно пугаться, —

раздался успокаивающий голос Сафоновой, — Биоконтейнеры изначально предназначались не для нас. Начальство планировало доставить в бункер одного-двух аборигенов. Предполагалось, что нам удастся захватить кого-нибудь в плен или уговорить последовать добровольно в качестве послов для заключения договора о сотрудничестве. Мешки на самый крайний случай. Возможно, что местная раса крайне агрессивная и, увидев нас, вступит в бой. Давайте не разгонять сейчас панику. Держите в руках свои эмоции.

Черов, обвязывая тело Петроса верёвкой, представлял, каких усилий стоит Марии сохранять порядок в лагере. Скорее всего, все крайне напуганы, а собранные в одном замкнутом пространстве имеют шанс вспылить и устроить что-то вроде микробунта, то ли защищая себя, то ли опасаясь насилия от разведчиков в будущем. Человеческий, а тем более русский бунт непредсказуем.

Поэтому предпринял отвлекающий манёвр, не раз испытанный им на практике. Сбить с толку, чтобы испуганный человек перестал концентрироваться на своих страхах.

— Слышь, Пешня, а почему у призора позывной Якобинец? Он что, француз и приверженец радикальной демократии?

— Откуда мне знать? — недовольно фыркнул Ломов, — Он из СОБРа, поэтому свой позывной имел изначально. Мы придумывали оперативные клички только гражданским. Вероника, кстати, вольнонаёмная, поэтому за ней закрепили название должности.

Черов, обвязав Петроса подмышками, дёрнул трос и скомандовал Танку начинать подъём тела, помогая толкать груз за ноги. Взаимными усилиями труп извлекли из ямы и уложили на утоптанном песке. Следом сержант помог выбраться Черову.

— Его имя Марат, — ни к кому не обращаясь, сказал сержант призоров.

Денис, успевший забыть о своём вопросе, удивлённо глянул на здоровяка. Потом сообразил, о ком речь, и пожал плечами.

— И что такого?

— Ничего, — равнодушно ответствовал Танк.

Судя по тембру, он совершенно не испытывал напряжения от проделанной работы, хотя сам Денис сбил ритм и говорил с одышкой.

— Его отец историк. Занимался изучением европейских культур и, в частности, событий перехода Франции от монархий к республиканским формам правления. Марат нам все уши прожужжал о своём отце. Почитал и гордился им. Говорил, что имя дали в честь французского революционера.

— А чего в силовики пошёл, а не по стопам отца?

— Марат старший в семье, — объяснил сержант.

— Понятно, — кивнул Денис. — Район, где жила семья, был неблагополучный, и он взял на себя ответственность защищать младших. Так? Достойный сын своих родителей.

— Примерно так, — подтвердил сержант. — Отсюда и оперативный позывной.

Неизвестно, прислушивались ли сидящие в

схроне к разговору, но всхлипы и ойканья прекратились. Испуганные люди всегда ловят звуки, доносящиеся извне, стараясь определить степень угрозы. Если вместо пугающего шороха и сопения доносится спокойная беседа на отвлечённые темы, это зачастую снимает напряжение, и люди успокаиваются.

Черов и Танк мирно беседовали, Ломов, внимательно оглядывающий окружающие яму развалины, кажется, вообще не дышал. Петрос… Ну, с ним и так всё ясно.

— Наши действия? — спросил Черов, разглядывая тело минералога.

— Осмотр закончил?

— Так точно, — заверил бывший оперуполномоченный. — Следов насильственных действий не обнаружил. Отметины, оставленные Якобинцем на краю ямы, указывают на его невмешательство в процесс удушения Петроса. Он вообще никак не реагировал. Спокойно сидел, свесив ноги… Из чего делаю вывод, что нападению они подверглись одновременно. Учёный умер, получив, скажем, ментальный удар по психике, а призор только впал в ступор и повредился рассудком. Других объяснений не вижу. Автомат он не хватал, сигнала тревоги не подавал. Если бы Петрос просто упал или потерял сознание, Якобинец обязан был по инструкции подать сигнал. От него никакой реакции не последовало, значит, что-то или кто-то воздействовал на них одновременно.

— Ментальный удар — это как? — потребовал разъяснений Ломов. — Забыл, как дышать, и помер от склероза? — Не утрируй, командир, — обиженно сказал Черов, — Дыхательный процесс зависит не от навыков и инстинктов, а от команд, поступающих от мозга. Он отключается, и все процессы жизнеобеспечения останавливаются. По Якобинцу он пришёлся по касательной, отчего парень просто лишился рассудка. Ты же был несколько раз ранен и должен знать, что на поле боя более действенны не обезболивающие, мешающие управлять повреждёнными участками тела, а точечное ментальное воздействие. Отключаются рецепторы, передающие в мозг болевые импульсы, и человек просто не замечает ранение.

— Это да, — согласился командир, — Если в группе находится хороший ментальщик — это удача. Меня раз в плечо задело, а медик… совсем зелёный пацан, вколол тримедола, на всякий случай, мать его… Так у меня рука полностью отнялась. Пришлось левой стрелять, а перезаряжать заставлял этого салагу. Значит, прокаченный ментальщик легко может убить, отключив дыхание?

На неожиданный вывод Ломова быстро среагировала Сафонова.

— Не о том думаешь, Пешня! Хватит забивать головы себе и другим разными бреднями. Только людей пугаешь.

— Возвращаемся, — слегка разочарованно приказал командир.

Черов помог взвалить тело минералога на спину сержанту. Сам, собрав шанцевый инструмент, подхватил ведро и АМБ призора, двинулся следом. Ломов прикрывал отход, медленно пятясь к лагерю.

— Капитан права, — чтобы замять неловкое молчание, сказал Черов, — Мы не концентрируемся на убийстве, распыляем своё внимание на склоки и разные, ничего не значащие, мелочи. От любого преступления тянутся ниточки к исполнителю, мы просто ставим не те вопросы.